В очередной статье про академическую музыку с человеческим лицом Алексей Шмурак предлагает необычный формат — попытку научиться писать музыку минимальными средствами на примерах трёх композиций американского автора.
Загнивающая тяжеловесная советская реальность; так и не случившаяся светлая мечта о демократической России и последующий реванш чекистов; — все это поспособствовало торжеству сдержанного, интеллигентного, уютного, не агрессивного, не гламурного концептуализма.
Выходец из мягко-социалистической Чехословакии, чешский композитор Мартин Смолька (р. 1959) испытал влияние «польской школы» (Лютославский-Пендерецкий-Гурецкий), минимализма и экспериментаторов-американцев (Кейдж, Фелдмен, движение Fluxus).
Лидер послевоенной голландской музыки продолжает Стравинского, привносит в филармонии джаз-бэнды, пишет на полуфашистские тексты Платона, сотрудничает с Гринуэем, сатирически аранжирует Битлз и веселится.
В 1992 году, аккурат в год смерти Джона Кейджа, группа музыкантов по всему миру объединилась в формацию Wandelweiser ради торжества интимных, медленных, тихих простых звучаний и тишины.
В светлом и весёлом — и одновременно сложном и серьёзном “Реквиеме” (1998) российский композитор Владимир Мартынов предлагает жить. Почему и как — в очередном пятничном тексте Алексея Шмурака для Kyiv Daily о современной академической музыке.
Карантинная изоляция и тревоги о будущем культурных индустрий создают ситуацию транзитного периода, своеобразного безвременья. Его можно заполнить вслушиванием в альтернативное звучание, не выходя из комнаты. Kyiv Daily и Алексей Шмурак продолжают серию еженедельных текстов о современной академической музыке.
В серии работ с общим названием «контрапункты» (1982-2003) американский классик минимализма Стив Райх играет со старинной полифонией, звукозаписью и образом городского шума.
