Арсений Тарковский родился в Елисаветграде, теперь это Кропивницкий, это Украина.  27 мая — годовщина его смерти. Это глава в его память  из книги   «По шкале Бофорта» Игоря Померанцева. 

Странно, но во времена особого человеческого озверения хранителями культуры часто становятся звери. Почему? От ужаса самый робкий десяток рода человеческого, поэты, оборачиваются кто в муравья, кто в сокола. Стоит удариться о сырую землю – и тебе уже не страшен змей о двенадцати головах.

Еще в юности я полюбил одного поэта, который свои книги оборотил в инсектарий и террарий. Что делать, если страшно? Для начала можно сказаться больным, заразно больным. Лучше не суйтесь ко мне. Я в шелушащихся корках. Я вдыхаю охру, а выдыхаю хрип. В моих легких дранка. Мои подушки – осклизлые грибы, слизни. Под ногтями у меня зуд. С моих клешней стекают ржа, сода, муравьиный йод. Мне пододвигают шестом ведро со стерляжьими отжимками, и я втираю их в подшерсток, втираю кактусом. Моя конура трескается по ночам. Мой возлюбленный – гундосый кот. Мы играем на обрезках, жестянках, железках под чавканье мазурских топей. Не целуйте меня: мои губы обметаны сыпняком.

А ведь тот, кто сейчас в щебне, прахе и золе, когда-то был точильщиком, стекольщиком, пильщиком. Точил ножи конькобежцам, целовал шарманщицу в челку, заплетал проволочные лапки бабочкам, раскуривал конопляную рифму. Да, кузнецом, который от страха подался в кузнечики. Авось не заметят. Балуй себе, куй, стрекочи, трогай усом подковы. Только сильно чешутся надкрылья и колется ресница репейника. Ничего, ты в защитной плащ-палатке на трехвершковом гербе брусничной поляны. Душа – в коробке костяной. А это кто? Летит по-птичьи, ревет по-бычьи. Трет крылом о крыло. Сверчок. А кто дает стрекача? Коза русского черта, муха английского дракона. Между прочим, из отряда ложносетчатокрылых. Точно: стрекоза. Все стрекала похожи на сердцебиение. Под стрекалом лопается нежная лягушечья спинушка, фасетка ока, яркострекочущее крыло подруги. Седло у кузнечика сбилось. Он стреляет по бабочкам живчиками, стоя в зеленом по колено. Душный воздух предгрозья забуривается в зобу. Проносятся цикады на колесницах, циклопы на мотоциклах. И снова компресс, скорлупки елочных игрушек, бархат малины. Подрагивает крылышко ноздри. И так всегда: или болен – или кузнечик с усом наперевес. Молодец. Продержался.

Может, эти заметки пригодятся исследователю творчества Арсения Тарковского.