12-13 октября на сцене Оперной студии Национальной музыкальной академии прошла постановка оперы Генделя «Ацис и Галатея».

Когда вы смотрите в ноты, вы знаете автора — это композитор. Когда его исполняет музыкант, автора уже два. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Октябрьский Гендель в консе от Open Opera— коллективная работа; трудно сказать, как, но огромной группе людей разных профессий удалось сделать целостный, радостный, лирический, не претенциозный и одновременно стильный продукт на всех уровнях — от коммуникационной кампании в соцсетях до деталей сценографии, с вызывающими эмпатию персонажами.

Это не было бы удивительно, если бы речь шла о крепко сбитом опытном коллективе, механизме, Левиафане развлечения, съевшем собаку на всех сторонах продакшена. Но нет, в данном случае работала сборная команда из очень далёких сфер — фешн, исторически информированное исполнительство, публичная коммуникация, театральная режиссура, оперное пение, хореография, сценография, верстка, хоровое пение.

Здесь я собирался дописать о парикмахерке и гримёрке (и даже, как видите, это сделал), но, пожалуй, стоит сказать главное — команда проекта во главе с Галиной Григоренко удовлетворила вкусы самой разной аудитории: было что вкусить и семьям с детьми, и опероманам, и въедливым ценителям изысков и экспериментов в искусстве, да и просто любителям хорошей красивой музыки.

Стоп. Какая же это хорошая красивая музыка? Это же Гендель. Это же барокко. Это же нечто одновременно сложное, и, как считают многие (и, вы будете лицемерно цыкать и осуждающе качать головой, как считал и я), скучное, разрастающееся из самого себя. Это же надо терпеть, следить по либретто или партитуре, заставлять себя сопереживать вяло-условным античным персонажам.

Как оказалось, ничего подобного. Ранняя британская (и первая на английском языке) опера Генделя напоминает кроссовер. К примеру, сложная поздненемецкая полифония с непредсказуемыми гармониями типа такого:

… встречается с почти рокерскими по драйву английскими танцевальными ритмами. Звукоподражание птицам в счастливом первом акте звучит как спецэффекты, а угрозы антагониста из драматичного второго действия не уступают в комичности лучшим опереттам. Гендель как киностудия Марвел в «Мстителях»: в утеху публике может одновременно включить разные стили и при этом не выбиться из общей драматургии. А что: циклоп Полифем — Танос, нимфа Галатея — что-то вроде Алой Ведьмы или даже капитана Марвел; хрупкий пастушок Ацис — чёрт его знает, может, Человек-паук на руках Тони Старка.

Оркестр играл энергично и живо; в концепции музыкального руководителя Йорга Халубека — бодрость, единый темп, ударность, доходящая почти до ожесточённости; иногда казалось, что он устраивает физическое испытание духовикам по типу краш-теста. Это позволяло сохранять напряжение даже в длинных ариях с большим количеством повторений.

Гендель писал развлекательную пастораль; Трунова поставила курортную романтическую комедию. В соавторстве с художницей Олесей Головач Тамара Трунова работала по нескольким принципам: усилить и усложнить психологические и гендерные связи между персонажами; отстраниться от их надоедливых выяснений отношений через юмористические, абсурдистские и сюрреалистические параллельные события. Сцена представляла собой располагающий к отдыху и лёгким романам пляж с лежаками и дискотекой. Правда, прилетевшие пассажиры самолёта сразу выходили в надувных костюмах для экстренного приземления на воду: отдавало чем-то вроде сериала Lost. Спойлер: самолёт с пассажирами в результате улетел домой, то есть закончилось всё хорошо — кроме одного забитого камнем вялого влюблённого; ну, знаете ли, всяко меньше трупов, чем в самом завалящем фильме.

Вы хотите про гендер? Про гендер: Дэймон, в оригинале друг Ациса и пастух, здесь — роскошная женщина, правда, с пристрастием к алкоголю: она мечется между попытками наставить на путь истинный Ациса и соблазнить Полифема. Полифему не нравятся пьяные приставания Дэймона, но и с Галатеей ему ничего не светит: она — супервумен, доминирующая, идеальная. Женщины тут унижают и высмеивают мужчин; в цензурных пределах, конечно же, — в зале дети.

Решения режиссёрки не смогли бы работать без многофункциональных практичных костюмов от дизайнеров Finch; нужно отметить также и простые, трогательные хореографические номера хора и солистов, поставленные Павлом Илюшкиным.

Так-так, это же статья про оперу. Как можно писать статью про оперу и не сказать о том, как пели солисты? А вы знаете, ощущалось, что если бы не было именно этих артистов, Трунова могла бы их вообразить, сгенерировать. Автор статьи был на постановке 12го; 13го были другие солисты, а Рабиновича из анекдота про Карузо, который напел бы рецензенту, не нашлось. Что ж, про 12е: ярчайший и в комичности, и в угрожающей силе Игорь Воронка (Полифем), идеально-выверенная Катерина Левицкая (Галатея) и почти мюзикловая по гибкости игры и живости пения Анна Твердова (Дэймон). Сергей Колесник (Ацис) действовал строго в концепции хрупкой пасторальности, чем немало поддерживал фемдом-концепцию Труновой

Open Opera, как и самолёт на видеопроекции в конце оперы, набирает ход. Следим, ходим, поддерживаем, участвуем.

Текст: Алексей Шмурак

Фото: Константин Гомон