Она родилась в Киеве, окончила лондонский Королевский колледж музыки и драмы, открыла несколько кафе, сыграла ярких героинь  (от Дездемоны до Донны Анны), написала книгу…. об этом всем Kyiv Daily и поговорил с Дашей Малаховой. 

Вопрос о мечтах и планах. Вы заканчиваете лондонский колледж, последний курс, — о чем вы тогда мечтали? Кем хотели-планировали быть? Кого сыграть? 

— Знаете, я человек, который не строит никаких долгосрочных целей и планов. Может быть, это ужасно и плохо. Я человек без амбиций, представляете? Мы ходили на собеседования, у меня было довольно много прослушиваний. Наверное, если мне и хотелось чего-то, то  — быть украинской актрисой в Британии. Британия всегда была такая остросоциальная. Шёл 1999-й год, целая история. Мне было важно показать — мы уже здесь, в Европе, и готовы работать не только посудомойщиками, но и актерами.

А вы мечтали о каких-то конкретных ролях?

— Вот правда, у меня действительно нет амбиций. В 14 лет я сыграла Дездемону с большими украинскими актерами. Мне интересно создавать общий проект и занимать в нем какую-то роль. Для меня ценнее — смысл проекта (а не я сама). Так и в случае с «Каменным господином». Очень интересная мне тема Фриды Кало и женского творчества, жертвенности. При этом я не могу сказать, что вижу себя Фридой Кало. Скорее, мне интересно сделать о ней проект. Если я подхожу на какую-то роль и это вижу — тогда да, мне интересно. А если вижу в этой роли кого-то другого… словом, скорее я — играющий продюсер нежели продюсирующая актриса.

Вопрос о публике и критике: вам достаточно непосредственной, живой реакции зала или важен детальный разбор театральных критиков? 

— Я очень люблю разбор критиков. Это естественная последовательность — мы, актеры, создаем творческий продукт, критик на базе нашего продукта создает свой. Критика – это ведь не про «хорошо» или «плохо». Это про то, что увидели, что поняли, что прочувствовали (и что не прочувствовали) люди, владеющие знанием, инструментами понимания театра. Чем больше нюансов (эрудиции, знаний, глубины), тем ценнее для меня критик. 

Я всегда жду реакции, не той, которая про понравилось или нет, другой — что додумал критик. То, что додумал критик, интересно и важно. 

Вам нравится переживать признание, успех?

— А вот это для меня уже вторично. Как измерять успех? Если его измерять лестью (аплодисментами), это как-то не надежно. 

Случались ли у вас провалы и как вы их проживаете?

— Я каждый день проживаю провалы. Я живу с ними. Я стремлюсь жить лучше.

Кого вы можете назвать своим учителем (или учителями)? 

— Я считаю своим учителем папу. У нас с ним постоянное и непрерывное общение. Чем больше бытовых вопросов, тем более непрерывное. В творчестве меня заводит, меня интересует возможность самоиронии. Я понимаю, что воспринимать себя слишком серьезно творческому человеку опасно, очень опасно. Здесь есть тонкая грань: я не говорю, что это (не серьезное отношение к себе) должно нарушать серьезное отношение к самому творчеству.

В отце меня поражает его готовность подхватить любую идею, он очень легкий на подъем. Благодаря ему мне кажется, что творчество — про легкость. Как наше с вами интервью. Если бы я долго готовилась, размышляла над вопросами, заранее прорабатывала их или с кем-то советовалась… Понимаете? Раз, и творческий полет исчезает. Любой ответ становится срепетированным. 

Папу за легкость абсолютно обожаю. 

Сейчас я делаю новый проект. Его можно будет посмотреть  онлайн. Когда я его начинала, Виталий Ефимович был единственным режиссером, которому я все рассказала. Он утром позвонил и сказал: «Я всю ночь не спал. Я уже подготовил материал. Я уже знаю, что мы будем дальше делать». Все молодые украинские режиссеры очень насторожено отнеслись к мультимедийному проекту. Обожаю легкость, творческий авантюризм в папе. 

Расскажите подробнее о новом проекте. Это будет трансляция, запись или что-то похожее на иммерсивный театр? 

— Наверное, это будет все, что вы перечислили. Мы будем  очень технологично снимать спектакль, есть определенная технология съемки. Плюс спецэффекты. Мы покажем театр на все 360 градусов, используя  новые технологии. Мы расскажем о режиссере, об актерах. Мы покажем, как создается спектакль, какие процессы участвуют в создании спектакля.

То есть мы, фактически, сможем погрузить зрителей во все, с чем связан спектакль, чтобы было понятно, что такое театр. Когда в театр приходят не осведомленные зрители, они не вполне понимают то, что происходит на сцене. Если не знать творчество Леси Украинки, не знать историй других Дон Жуанов, не читать Забужко, легко вообще пройти мимо и ничего не понять. Зритель видит хепенинг, но что на самом деле там происходит? Вот это все очень хотелось развеять и показать театр. Как говорит Виталий Ефимович в Театре на Подоле: «снимаем патину». Делаем театр доступным и театральный материал — доступным. Нет, не просто доступным — осмысленным.

Такой спектакль в 3D. Я хотела поговорить о вашей Донне Анне. Как вы пришли к тому, что она стала по сути главной героиней спектакля?

—  Если честно,  мне кажется, что это Леся Украинка так решила. Это не моя идея. Я много думала, много читала,  мы очень много с Ваней (Иваном Урывским) экспериментировали, думали о том, кто же она — эта Анна? Мы чувствовали в ней все — и яркое, и кровавое. Понятно, что она одержима властью. Но и это не мы решили, это Леся Украинка написала. В принципе, человеческая жизнь для этой героини не являлась ценностью. 

Ваня даже  представлял, что Донна Анна немножечко больная. Знаете Ивана? Он никогда ничего не объясняет. Уходит от любых клише и конкретики. Как режиссер он считает, что каждый актер должен себе что-то додумать. В его требовании — «В начале Анна «дрожит» я пыталась найти какие-то нормальны человеческие зацепки, чтобы это было осмысленным, не разваливалось. Я мучилась и говорила: «Ваня, почему так?» Обратилась к Забужко, которую обожаю. Пересмотрела ее лекции. Я поняла — вот оно. 

Что вы любите делать больше всего? Писать, играть, готовить?

— Размышлять. Больше всего на свете я люблю размышлять. Если бы я сейчас могла, то я бы поступила на философский факультет. У меня были бы впереди шесть лет философии и даже представить не могу, как можно провести время лучше.

Хотела поговорить о вашей новой книжке «Моя кухня». Она написана с невероятной любовью. Собираетесь продолжать писать? Вы ведь выступаете в жанре регулярный колумнист.  Теперь еще и писатель.

— Знаете, это происходит случайно. Я узнала о том, что я — регулярный колумнист «Нового времени» случайно. Три дня Виталий Сыч (главред журнала «Новое время») отправил мой пост в Фейсбуке и написал: «Какая классная колонка. Спасибо тебе за нее!» Когда-то мне позвонили и попросили разрешение брать тексты с мой страницы в фейсбуке для колонок. На что я сказала: «Ну да, берите, буду рада!». У меня в жизни все само собой как-то так и складывается. Какие-то вещи создаются, потому что они не могут не создаваться. Наверное, из-за этого у меня тоже нет амбиций. Я знаю, что все само собой произойдет наилучшим образом. Это как быть единственной в семье. 

Я была на тренингах по детской психологии у Светланы  Ройз, там во время перерыва ставят на стол конфеты. А после того, как люди разберут конфеты, в начале второй лекции всем рассказывают, кто какой по счету ребенок в семье. Единственные дети в семье берут конфеты последними, потому что знают — их конфета всегда ждет. 

Блиц-тест имени Анны Ахматовой. Чай или кофе? 

— Кофе.

Театр или кино?

— Театр. 

Лина Костенко или Оксана Забужко?

—  Забужко.

Электра или Дульсинея?

— (пауза, и затем очень певуче) Дульсинея. 

А теперь последний вопрос. У Льва Толстого была  большая библиотека. Когда он уходил насовсем из Ясной Поляны, взял с собой томик Достоевского, «Братьев Карамазовых». Что бы взяли с собой вы? Это может быть что угодно —  картина, скульптура, музыка, может кино.

—  Я бы, наверное, взяла семейный альбом. Чем старше я становлюсь,  чем больше времени проходит, тем больше  понимаю, насколько  соткана из людей, которые были в моей семье до меня. Понимаю, что это очень важная часть меня. У меня же бабушка была философом, профессором философии и преподавала в университете. Я — это мамина любовь к кулинарии, к жизни, к уюту, папино творчество. Наверное, я бы взяла свой семейный альбом с фотографиями. То, что мне нужно.

Текст: Вика Федорина

Фото: Ira Marconi