Кулинария ада и гастрономический юмор и еда в средневекой литературе.
Мария Банько сходила на лекцию «Гастрономический юмор Средневековья», которую проводил научно-просветительский Центр средневековых и раннемодерных студий Symbolon, и рассказала Kyiv Daily что на ней услышала и узнала.
Средневековая «Вечеря Киприана» (Cena Cypriani) собрала за одним столом Адама, Еву, Ноя, Саломею и Давида, Иисуса и Иуду. Подавали яблоки, фиги, оливки, ягненка, рыбу и уксус. Саломея танцевала. Иуда целовал. Понтий Пилат приносил воду для омовения рук. Смешались Ветхий и Новый заветы, гастрономическое и сакральное, бытовое и символическое, и не было в этом ни изобличения, ни назидательности, только разудалый праздник, юмор как он есть. Собственно, об этом и речь: о средневековом юморе и гастрономии. Они были темой лекции Светланы Богданец и Центра средневековых и раннемодерных студий Symbolon.
За 60 минут лекции – дюжина вариантов того, как гастрономическое и комическое могут взаимодействовать и становится «пружиной» сюжета и для «священных пародий», и для развлекательных фаблио.
Вариант первый. Parodia sacra. Еда не просто появляется в псевдорелигиозных текстах, она предстает в них лишенной какой-либо символической нагрузки. Таким образом даже Евхристия в «Литургии пьяниц» становится лишь развеселой попойкой. Созвучия усиливают эффект, и вот «Deus» превращается в «Bacchus», «ныне и присно» в «пену искристую», а «аллилуйя» в «налью я».
Важный момент заключается в том, что в такой подмене не было никакого протеста против религии, просто изменение контекста делало текст смешным. Серьёзное и комичное не вступали в конфронтацию, а органично дополняли друг друга в средневековой литературе.
Стоит еде появиться «не на своем месте» (то есть не в контексте трапезы), и вот уже эпичное также превращается комичное. Так, например, в средневековой пародии на рыцарский роман королева использует пирожки вместо боеприпасов, а в тексте XIII века в поединке встречаются Лорд Мясной и Лорд Постный. На Лорде Мясном – накидка иp дичи, отороченная свининой, в руках копье из колбасы, вместо седла – пирог. На Лорде Поста – доспехи из рыбы, шлем из угря, вместо шпор – рыбные косточки.
Еда в средневековой литературе может не просто проявляется в виде оружия или элементов экипировки, она может буквально служить «строительным материалом» для мира, становиться ландшафтом. Об этом – многочисленные тексты, посвященные вожделенной съедобной стране Кокань. При чем, если вначале они использовались для высмеивания чего-то либо кого-то конкретного, то вскоре стали гротеском, пародией на саму на идею «земного рая», попасть в который можно было, лишь прорыв туннель в горе из каши. Верно, усилия стоят того: в стране Кокань жареные птицы, уже приправленные, сами залетают в рот, а с неба падает дождь то из колбас, то из конфет – будто манна небесная.
Смешно не только тогда, когда еда покидает пределы стола. Смешно еще и тогда, когда-то что-то или кто-то вдруг предстает в виде еды. Как, например, священник, которого любовница прячет в емкости для сала.
Есть и другие примеры, когда человек буквально становится едой. В аду своя гастрономическая культура. В анонимной поэме XIII века детально описан банкет в преисподней, на котором подавали борщ из ростовщика, жаркое из фальшивомонетчика и соус из адвоката.
В «Видении Тунгдала» (XII век) пошли дальше — приведены детальные рецепты и наставления о том, как тех или иных грешников стоит готовить: заплывшие жиром ростовщики прекрасно жарятся в собственном соку, а грабителей лучше всего подавать с чесноком. Кулинарные метафоры становятся максимально конкретными.
Обеденный стол, шинок, рынок. Где еда, там и люди, которые вступают во взаимодействие. А значит, там всегда есть место для юмора. Хоть в фаблио про супружескую измену, которой заканчивается обед ветреной жены с нежданным гостем, хоть в фарсе «Паштет и торт» (в нем герои обманом пытаются получить еду, которую жена приготовила для мужа).
Смешивается гастрономические и сексуальное, утоляются разные виды голода. Когда одинокая вдова говорит о том, как она изголодалась по большой колбасе, и люди средних веков, и люди века 21-ого прекрасно понимают, о чем идет речь.
Еду воруют, еду прячут, устраивают подмену. Соревнуются в том, кто больше может съесть. Монах-обжора так «честно» делит курицу, что почти всю тушку оставляет себе, а находчивый посетитель трактира заказывает еду для своего носа. И все это – повод для смеха.
Иногда нет нужды в замысловатом сюжете, достаточно просто обыграть созвучие. Так «каппа и комжа» превращается в «каплуна на рожнах», и молодой священник вместо того чтобы прийти в предписанном одеянии, приносит коллегам сытную снедь. Приятного аппетита!
Текст: Мария Банько
Следить за мероприятиями Центра средневековых и раннемодерных студий Symbolon здесь
