18 июля – 120 лет со дня рождения Натали Саррот.

Проезжая в трамвае мимо пражских магазинов, я обратил внимание на лавку «Textil», виденную-перевиденную тысячу раз. На этом самом трамвае я езжу на службу и обратно десять раз в неделю. Не знаю почему, но прежде я никогда не думал о том, что слова «текст» и «текстиль» – однокоренные. Конечно, они связаны одними нитями, одной тканью, и их близость к глаголу «плести» лишь свидетельствует о профессиональном родстве текстильщиков и писателей. Да, мы, писатели, не хуже ткачей, мы тоже «дельные люди», а не зряшные пустомели, лишь на словах треплющие лён или пеньку. Трамвай остановился, и я вспомнил о городе ткачих и трикотажниц Иванове (Вознесенске). Отчего этот город не стал колыбелью женской прозы? Спица уколола мою память и вытянула ниточку. Отчего же не стал? Разве не в Иванове родилась французская рукодельница Натали Саррот ( Наталья Черняк), мастерица психологических и эмоциональных кружев?

Не её ли в детстве водил отец-фабрикант на мануфактуру под Парижем, где в бурлящих чанах и котлах обретали плоть и кровь красители кумачового, кошенилевого, аспидно-синего цвета? Вся эта красота рождалась из смрада и бзда, пота и гари. Полвека спустя Натали Саррот написала, что прозаическая ткань заключена в каждом из нас, и что она содержит в своих ячейках всю вселенную. Язык был для неё пра-тканью, наслоением ворсистых цитат, крылатых, ползучих, текучих слов. Я едва не пропустил своей остановки. От нагоняя за опоздание меня спас механический голос на чужом языке: «Zastavka Olšanské hřbitovy»**.

Игорь Померанцев

__________________________

*Сейчас я это разрежу (нем.).

**Остановка Ольшанское кладбище (пер. с чешского).