В октябре—начале ноября в киевской Галерее 83 прошла выставка под названием scriptorium художника из Днепра Всеволода Шарко. Накануне закрытия мы прошли по выставке с художником, это — авторская экскурсия, сны о чем-то большем Всеволода Шарко.

Первый зал

Природа-водоемы, птицы, пейзажи выглядят отличной иллюстрацией к книге какого-нибудь знаменитого натуралиста.

— В каком-то смысле все мои работы — иллюстрация к какой-нибудь книге, поэтому и была такая мысль — представить эту экспозицию в виде книжных страниц. Вернее, это не какая-нибудь…. скорее, это разные книги о разном. Кстати, эти работы я так и называл — «Книжными страницами», чтобы подчеркнуть их связь с неким большим текстом, внутри которого они живут. Поэтому, согласен, какая-то книжность здесь есть. 

Второй зал

 — Я стараюсь показывать работы группами, сериями, так, как они рождались, — между ними есть внутренняя связь, и таким образом она становится более очевидной. В этот раз, и это экспериментальная для меня выставка, — я взял по нескольку работ из разных серий. Наверное это потому что где-то, в очень далекой точке, они все пересекаются.  Эта точка не я, хотя я их автор, и все они со мной связаны. Это пересечение связано  с их содержанием. Я специально начинал их как разные эпизоды, которые в сущности составляют и рассказывают одну историю. Или одну книгу, раз мы начали с книги. Или — просто жизнь. В этом зале собраны работы из серии «Письма», «Зеркала», scriptorium, и из серии «Промзона». «Промзона» — серия контекстная, внутри этой промзоны все действия и все серии и происходят. Почему «Промзона»? История длинная. Потому что мы все внутри ее существуем (я — точно),  внутри нее всегда происходят более тонкие вещи. Я еще буду развивать эту тему. Она большая, в ней нет ничего реалистичного — то есть да, мы это видим, каждый день: вот двор, окна, собака, кто-то с ней гуляет. Но это не объекты-сами-по себе, каждый из этих объектов — аллегория чего-то. 

То есть Промзона похожа на наши сомнения, мечты и сны, их графические изображения. Изобразительным, условным шрифтом записанные тексты. Я читаю в них одно. Зритель, скорее всего, — другое. И это абсолютно нормально. 

Словом,  «Промзона» — это не буквальная история, хотя да, такой пейзаж существует,  мы  все его видим из окна. Она — это наш кусочек жизни, а за изображением проступает жизнь ощущений. И вот это —  настоящая среда, в которой живут мои тексты. 

scriptorium — тут идея проста, я ее описал в релизе к выставке. Это палимпсест, бесконечное считывание, записывание, исчезновение…

Девушки-персонажи на этих картинках — это именно персонажи, я их использовал как символ, цвета и птички — это символ девичьего птичьего языка. Это — серия «Книга нераскрытых секретов», причем слово «нераскрытых» тоже трактуется неоднозначно. Не раскрытых для кого? Для них, для нас, вообще? 

Мимо работы — о времени (песок, океан, странной формы камни) мы проходим в следующий зал. И там тоже — сборник. 

Третий зал

Серии здесь отчетливо разные, две жанровые картинки — зал ожидания в аэропорту Катаньи и зарисовка с улиц Палермо. Иллюстрация жизни. 

Рядом — реалистичные сельские пейзажи. В них осень и абсолютный ритм. 

— Это структура осени, — говорит Всеволод, — Здесь довольно простая история, мы ехали к близкому другу, остановились покурить. Смотрим, внизу деревья — все разной формы, но все совершенно «геометрические», и я вдруг почувствовал, что все это часть структуры, не-явной, не-проявленной. Если в нее всмотреться — можно обнаружить «следы» — вот прокатился гигантский шар, и оставил след, пролом в лесу. Рядом стоят два столба и создают портал. И уже неважно, что есть в пейзаже кроме все этого — трактор, инопланетный объект… Здесь живет внутренний ритм герметичной структуры. Мы привыкли жить в пейзаже — он нас окружает, но сам живет отдельно от нас. Я только-только подошел к этой теме, мне она кажется интересной. И смотрите, как интересно: здесь тоже жизнь пишется поверх чего-то еще. 

«Письма» — это мои взаимоотношения с людьми, которым я не могу сказать что-то сказать лично, по разным причинам: кого-то уже нет, с кем-то я не хочу разговаривать, а мысли остались. 

Что-то я не договорил, не сделал, и об этом пишу. Поэтому в них тоже живут символы времени — вода, песок… Что-то печальное, что-то — наоборот, радостное. 

Вот авиабилет. Он уже не билет, он артефакт, часть будущих археологических раскопок. Но он — носитель истории — сборы в дорогу, поездка в аэропорт, ожидание, перелет. Он уже не нужен, но стал вечным. 

— У этого триптиха (на фото две работы из трех) есть какое-то количество рабочих названий. Это инсталляции каких-то предметов, обычно жду таких вещей не используют акварель. Для такого работают с маслом или акрилом. У акварели другая репутация — либо чего-то промежуточного, эскизного, либо — легкого, прозрачного. На самом деле, технику сопровождает смысл, который в нее вкладывает художник. Акварель прекрасно выполняет любые требования. Здесь я решил добавить объекты, с которыми она, по моему мнению, может сочетаться»

«Это апофеоз бессмысленности — поясняет триптих Всеволод — ожидание (воспоминание), опыт и суета»

Слева — Почтовый ящик и ключ, и тема ключей. Вторая работа — железные крылья.  Третья — печатная машинка, письменный стол и смятение. Все три работы связаны с письмами. Это игра с объектами. 

Участник каждой инсталляции сам художник, задаю вопрос об этом, — «потому что это мой опыт, мои ожидания и моя суета». Плюс отсыл к моему любимому Льву Шестову и его «Апофеозу беспочвенности». 

— «Полярные сны» — я никогда не думал, что эта серия сможет кого-то заинтересовать. Это попытка взрослого заглянуть в свои детские сны. 

Это ведь всегда — сны о чем-то большем. Я разглядываю быть может один объект, просто абсолютно разные его стороны. 

Текст: Вика Федорина