6 июня мир отмечает день рождения Пушкина. К этой дате — колонка и радиоэссе Игоря Померанцева.

По мнению пушкинистов, пьеса в стихах «Моцарт и Сальери» замышлялась как мистификация, поскольку рядом с названием поэт первоначально пометил «с немецкого». Действительно, почему с немецкого? И на каком языке, кстати, разговаривали уроженец Зальцбурга Моцарт и итальянец Сальери?

Моцарт знал итальянский, а Сальери, хотя с шестнадцати лет жил в Вене и был женат на венке, говорил по-немецки скверно. Так что, скорее всего, композиторы переходили с одного языка на другой. Но почему «с немецкого»? В начальном монологе Сальери восклицает: «Где ж правота, когда священный дар… озаряет голову безумца…». Второй раз слово «дар» появляется в конце первой сцены, появляется дважды: «Вот яд, последний дар моей Изоры» и «Теперь пора! Заветный дар любви, / Переходи сегодня в чашу дружбы». «Дар» по-английски gift (напр., to have a gift for music). В немецком языке слово Gift когда-то тоже означало «дар», но уже в пушкинские времена чаще всего употреблялось в значении «яд» (напр. Giftbecher – кубок с ядом, den Giftbecher leeren – выпить отравленный кубок (вид казни). Немецкие гимназисты на уроках английского и английские школьники на уроках немецкого любят играть этими словами.

Пушкин в Царскосельском лицее учил, среди прочих иностранных языков, немецкий, хотя знал его куда хуже французского. С английского он переводил Байрона, Вордсворта, Корнуолла. Вернемся к тем же цитатам из Пушкина: «Вот яд, последний дар моей Изоры». Неужели «яд» и «дар» оказались рядом случайно? И неужели в дьявольском замечании Сальери «Теперь пора! Заветный дар любви, / Переходи сегодня в чашу дружбы» слова не играют и «чаша дружбы» это не Giftbecher? Как говорят в народе, что для англичанина дар, то для немца смерть. Конечно, каламбур жанр низкий, самый низ юмора, но не с этого ли низа началась маленькая высокая трагедия?

Игорь Померанцев