Колонка Максима Трудолюбова (редактора Inliberty, главного редактора The Russia File, обозревателя International New York Times) о русском языке. Плюс комментарий музыкального критика Любови Морозовой об одном нашумевшем интервью.
Максим Трудолюбов
Об истории украинской нации и государственности до войны еще можно было в каких-то условиях говорить и спорить в отстраненном ключе.
Теперь представления о борьбе за независимость Украины, о Голодоморе, о репрессиях со стороны России и Советского Союза – не только зафиксированы в национальном украинском законодательстве, но и получили окончательную легитимность в глазах всего мира. Это давно уже не язык полемики, теперь это просто общепринятый язык.
Ровно противоположный процесс идет с русским языком. Существующие внутри официального российского языка категории «единого народа», «общей судьбы», «великой истории» теперь окончательно в этом имперском дискурсе заперты, за его пределы не выйдут и никем в мире больше признаны не будут. Эти категории теперь не просто дискредитированы, а политы кровью. Они тянут за собой и более нейтральные способы говорить об Украине.
Российскому обществу, свободному от давления государства, нужно перенять выработанные украинским обществом формулы и встроить в свой язык политических и исторических дискуссий об Украине и украинцах.
Если до войны украинский дискурс был прежде всего украинским, признаваемым в мире выборочно, в зависимости от позиции говорящего, то теперь российский дискурс стал маргинальным в мире, по сути, самоуничтожился. На русском, по закону, даже войну нельзя называть войной. Русский стал немым языком.
Любовь Морозова
Справка: Украинский композитор Валентин Сильвестров дал интервью российской журналистке Анастасии Буцко. Киевский музыкальный критик и художественный руководитель Kyiv Symphony Orchestra Любовь Морозова объясняет, почему это плохое интервью. И почему хорошим русским и просто русским стоит промолчать.
Мы все – заложники русского мира. Все, кто страдал вместе с героями Достоевского, кто отвечал у доски на вопрос «что хотел сказать автор этим произведением», кто плакал от опер Чайковского. У одного из важнейших украинских композиторов – Валентина Сильвестрова – есть важнейший для украинской музыки вокальный цикл «Тихие песни» 1977-го года. В нём из 24 песен лишь одна – на слова украинского автора, Шевченко, и две – Китс и Шелли в русском переводе. Остальная музыка на тексты Баратынского, Пушкина, Жуковского, Мандельштама, Есенина, Тютчева и Лермонтова.
Сильвестров, живя на искусственном киевском острове – Русановке – казался уж очень «русским» и здесь, в Украине, и там, в России. Гениальным затворником, чокнутым любителем русской поэзии, который пропевание текстов сравнивал с окроплением живой водой сушеных бабочек – «пусть полетают».
Всё так и было, пока к власти не пришёл пророссийский политик – Янукович. Тогда я впервые услышала, как из зала Валентин Васильевич кричит, куда именно должен засунуть себе цветы, которые преподнесли композитору на юбилей, президент. Туда же, вслед за цветами после аннексии Крыма композитор отправил и Путина. А ещё написал хоровой цикл, посвященный Майдану. Естественно, на украинские тексты.
Мы все увидели, что затворник Сильвестров превратился чуть ли не в главный рупор Майдана среди украинских музыкантов. Он вдруг начал говорить – пусть на корявом – украинском. И занял абсолютно чёткую, без колебаний, украинскую позицию.
А потом пришла война. 84-летнего Сильвестрова после долгих уговоров эвакуировали в Берлин. Как он сказал, решился ради дочки и внучки. И тут же подоспели «хорошие русские», которые спросили: ну вы же правда не имели в виду того, под чем подписались? Не хотели изоляции русской культуры? И смущённый Сильвестров ответил: что вы, конечно, я не против русской культуры, я против Путина.
Я не знаю, что бы ответила я, не будь этих 22 дней войны. Всё это время мы – культурные деятели – решали, как быть с «великой русской» и важнее ли она пресловутой «слезы ребёнка». Мы проговаривали и проговаривали свои мысли, пока не убедились: пока война – мы будем сопротивляться дальнейшему паразитированию россиян на «великой русской культуре». Мы снова вспомним о ней, когда Россия полностью покинет территорию Украины, включительно с Крымом и Донбассом, ответит за военные преступления в международном трибунале, когда придёт конец путинскому режиму, а следующее демократическое правительство и медиа извинятся перед Украиной за все свои зверства. Пока российское общество не осознает свои ошибки и не сделает выводы, мы будем требовать от культурных институций по всему миру прекращения поддержки русской культуры.
Сильвестров это тоже со временем поймёт. Просто потому, что несмотря на все песни, которые были написаны на русские тексты, на все стихи и дружбу с русскими композиторами, он до мозга костей украинец. А это, как показывает война, сильнее бомб и ракет, которые сейчас летят на нас со стороны носителей великой русской культуры.
