«Вместе» — это цикл статей Kyiv Daily о людях города. Обычно они не подписывают друг с другом трудовых соглашений, их мало интересуют корпоративная этика и коммерческая выгода (последнее — не точно). Героев этой рубрики объединяет дело, самое важное для них. Дело, которое им трудно назвать работой в обычном смысле этого слова. Они вместе, потому что их объединяет нечто больше, чем работа. Героев новой истории двое. Это Елизавета Герман и Мария Ланько. И их галерея The Naked Room. Адрес простой, Рейтарская, 21.
Помните, как познакомились друг с другом?
Лиза: Маша, ты помнишь?
Маша: Честно говоря, нет. Вероятно, это было в офисе фонда «Эйдос», в котором работала сначала я, позже Лиза. Но в то же время Лиза работала в галерее Людмилы Березницкой, основательницы фонда. То есть мы работали параллельно с более-менее одними и теми же людьми. Сам момент знакомства я тоже не помню.
Лиза: Это был, может быть, 2010-й. Может, две тысячи одиннадцатый какой-то год.
Маша: Десятый, скорее всего.
Лиза: Десятый, да. Это было начало профессионального пути в этой сфере, вокруг фонда «Эйдос», в то время очень прогрессивного места, которое задавало тон. «Эйдос» делал много важных проектов, прямо скажем, таких в то время было немного, вокруг фонда собрался интересный пул людей. Практически все, с кем мы тогда работали, так или иначе сейчас делают что-то интересное.
Мы вместе на конкурсной основе прошли в программу Pinchuk Art Centre, кураторскую платформу. Это был 2012 год, первая кураторская профессиональная образовательная программа, длилась она два года. Сначала нас было пятеро в команде, потом из пяти на полный срок обучения остались трое: я, Маша и Татьяна Кочубинская, которая до сих пор работает в Pinchuk Art Centre куратором национальных проектов.
До этого мы все были знакомы, но не работали вместе, там мы сработались, спелись и нашли много точек соприкосновения.
Ваши главные уроки в этом фонде.
Лиза: Наверно… мы осознали себя как коллектив. Работая вместе, мы поняли, что нам интересно быть коллективным куратором. Нам интересно работать не поодиночке, а в диалоге, связке. Мы даже рассчитывали, что это будет такой тройственный диалог (или тройственный голос), — нам очень комфортно было втроем в этой программе. Мы даже предложили АртЦентру в таком виде и остаться, и работать как коллектив. В тот момент у ПАЦ были другие планы, коллективная работа их не интересовала.
И тогда мы решили, что хотим работать независимо, и все свои идеи, которые себе напридумывали, реализовывать самостоятельно. Это и правда был ценный опыт работы внутри институции. Подобный тогда, наверное, и негде было больше получить. Это была работа с иностранными художниками, работа над большими проектами, со сложным продакшеном, со множеством подрядчиков и с решением каких-то очень нетрадиционных задач.
Маша: Нам повезло, очень сильно повезло с нашими тьюторами Штефаном Шнет Вульфеном и Кристен Гау Штаммерони – они курировали и разрабатывали всю программу для будущих кураторов, приезжали раз в месяц на теоретические сессии, в рамках которых мы вместе читали важные тексты об искусстве XX—XXIвека. Обсуждали украинское искусство, работали над созданием архива. И с ними у нас, несмотря на гигантскую разницу в в опыте, образовании, возрасте, сложился интересный, очень доверительный диалог. То есть с одной стороны, мы обладали той экспертизой, которую не имели они — мы понимали недавнюю историю украинского искусства. Зато у них была гигантская теоретическая база, и помимо этого — сильный эмоциональный интеллект, который редко встречается среди институциональных сотрудников, с которыми мы, например, не имели опыта встречи в самом PinchukArtCentre. Со Штефаном и Кристин мы были, мне кажется, действительно близки. Я запомнила одну фразу Штефана, которая говорила о его отношении к профессии куратора, это очень совпало и с нашим отношением. Мы часто жаловались ему на то, что в Украине мало возможностей для образования, никто ничего не знает и мы сами не можем этому научиться. На что он ответил, что это все ерунда, в кураторстве главное не это, не то, как ты развесишь картины по стенам, а то — какой ты человек. Мне кажется в этом лежит гуманистический подход. Этот подход лежит в основе нашей кураторской практики с Лизой.
Лиза: Согласна.
У вас не сразу получилось работать вместе, или совместные проекты начались сразу же?
Лиза: Во время пребывания внутри PinchukArtCentre мы что-то делали сообща, что-то делали порознь… где-то в середине второго года обучения перед нами была поставлена задача: разработать и предложить Арт-Центру какую-то программу, допустим, выставочную, которая была бы посвящена украинскому искусству. В тот момент АртЦентр практически не работал с украинским контекстом, была премия PinchukArtCentre, но всех прекрасных выставок, которые есть сейчас, не было. Нам было предложено составить программу на год вперед: чем мы могли бы, гипотетически, заниматься по окончании нашего обучения.
Мне кажется, это был первый момент, когда мы втроем думали как коллектив, делились идеями, и они складывались сразу, как пазлики. Кто-то из нас предлагает, вторая дополняет, а третья закрепляет. Это было очень здорово. Тогда, может быть, мы и почувствовали, что коллективная работа интересна, коллектив всегда будет больше, чем 1+1+1 или 1+1. То есть мы вместе можем больше, чем каждый из нас.
А тот проект, на который мы, став независимыми кураторами, стали воплощать, был придуман еще до этого, как мы были частью Арт-Центра. Это — создание Открытого Архива, архив PinchukArtCentre до сих пор не открыт, поэтому все шесть лет с момента его создания мы остаемся альтернативой самим себе, хотя придумывали это как неформальный, неинституциональный проект.
Мы придумали Открытый Архив в ноябре, самостоятельная работа над ним началась, наверное, только через месяц. Поэтому сразу по окончанию программы в ПАЦ мы начали работать вместе, делаем это до сих пор. И не можем остановиться.
Год создания Открытого Архива — 2014?
Лиза: Двадцать второго ноября 2013 года мы зарегистрировали домен, можно сказать, что символически это дата его рождения, но структуру и то, как он будет работать, мы начали намечать и разрабатывать раньше. Правда, Маша?
Маша: Да. Но сам сайт запустился в апреле 2014.
Что вам помогает поддерживать к нему интерес и не скатываться в инерцию?
Маша: Наша кураторская практика, мы до сих пор черпаем много идей, проектов, работ художников для своих выставок. И не только выставок. Кроме нас это делают многие. То есть он работает, в первую очередь, как открытая база данных. Альтернативная база данных, — большинство художников, представленных в архиве, живут не в Киеве, в условной украинской провинции, у многих из них нет персональных сайтов, кто-то из них отказался пользоваться facebook. Фактически, наш архив часто является единственным источником информации.
Он и для вас является базой?
Лиза: Да, и для нас самих. Это в каком-то смысле наша внутренняя кураторская база, которую мы делаем открытой и.. не то чтобы позволяем — наоборот, «заохочуєм» пользоваться ей других кураторов. Мы знаем, что многие художники используют Открытый Архив, дают ссылку на свой профайл в этом архиве. В итоге оказывается, что это — самая полная информация о них, хотя каждый профайл не претендует на то, чтобы быть исчерпывающей информацией о художнике. Информация скорее выборочная, но какие-то издания ссылаются на Открытый Архив как на источник изображений или информации. До сих пор информация о многих художниках есть только в Открытом Архиве. Это удивительно, и очень нас заряжает, мы сделали работу пять лет назад (честно говоря, за пять лет какие-то профайлы мы не пересматривали и хорошо бы обновить) — но до сих пор ОА остается актуальным, уникальным. И это подстегивает пополнять его дальше, медленно и уверенно — он нужен.
Что значительного кроме Открытого Архива происходило у вас до открытия The Naked Room?
Лиза: Маша, давай, твой топ три.
Маша: У меня всегда было сложно со списками…
Лиза: Есть самые большие, а есть — самые любимые. Правда они более-менее в чем-то совпадают. Однозначно, это фестиваль молодых художников в Мыстецком Арсенале.
Маша: Этим можно было бы и закончить…
Лиза: А я хочу с него начать и забыть, а потом перейти к чему-то более интересному. Он — самый большой для нас. По всем показателям: количеству художников, срокам, в которые мы над ним работали. По масштабности, количеству новых проектов, которые с нуля были спродюсированы для этой выставки.
Маша: Еще это наш первый выставочный проект, он проходил в Министерстве иностранных дел. И следующий, если мы о говорим о топ-три, — «Тысяча километров вью», наш любимый, наверное, проект, но и самый герметичный для публики. Он состоял из поездки, сплава на катамаране, на котором мы находились вместе с десятью художниками, кураторами и другими членами команды. Амбиция поездки состояла в том, что мы должны были проплыть по Стрыю, из города Стрый, по реке Стрый, которая впадает в Днестр, дальше по Днестру до впадения его в Черное море, ну а дальше по-Чёрному и Азовскому морям до острова Бирючий. Но наверное, лучше показать картинки, потому что я чувствую, что я какую-то абстракцию говорю.
Лиза: Я без ноутбука, но я потом вам все это отправлю… наша кураторская воля (или кураторская идея) дополнила и продолжила художественную идею, — увидеть галерею вдоль водного маршрута. Потом была выставка. Эта выставка была… эта выставка открылась через несколько дней после нашего возвращения, в арт-центре Closer, в рамках киевской биеннале. Мы ехали по реке на катамаране, и посреди реки — звонок (или сообщение), не помню. Звонили кураторы киевской биеннале: «Мы знаем о вашем проекте, нам рассказали, что вы плывёте. Как круто. Сделайте выставку по мотивам сплава в рамках биеннале.»
Мы приехали в Киев, всей компанией практически переехали в Арт-Центр Closer и там дневали и ночевали, — нужно было за три дня собрать выставку, смонтировать какой-то тизер фильма, перевести туда катамаран. Выставка была довольно симпатичная, там были в основном архивные материалы, катамаран… это и правда был проект, который был герметичен для внешней аудитории, но… так или иначе, мы часто к нему возвращаемся и в нескольких выставках принимал участие фильм по мотивам этого сплава.
Расскажите о большом трехчастном проекте, посвященном Олегу Голосию.
Лиза: Это трехчастный проект, каждая часть которого была инициирована независимо от двух других. Предыстория такова: пару лет назад умерла мама Олега Голосия, которая хранила его наследие и семейный архив, и распорядителем этого наследия стал брат, Денис Голосий. Он понял, что нет смысла хранить архив дома, он должен жить, развиваться, кто-то должен его изучать. Денис начал переговоры с Мыстецким Арсеналом, в частности, с Сашей Соловьевым, которого он знал еще со времен Парижской Коммуны. Соловьев, конечно же, предложил сделать на основе этого семейного собрания большую выставку, но дополнить его работами частных украинских коллекций. Параллельно Денис Голосий познакомился с нами. Это было еще до того, как открылась наша галерея.
Денис обратился и в Национальный художественный, и они как-то сразу высказали интерес в приобретении работ Олега Голосия в коллекцию музея. Поэтому, когда все из плоскости идей, переговоров, перешло в плоскость практических действий, мы — все три институции, — встретились. Можно сказать, что мы были инициаторами. Надо понимать, что мы все — коллеги. Во время встречи трех институций, мы просто согласовали план действий: кто и когда открывается, кто-кому-в чем помогает. На самом деле это очень крутой и очень важный прецедент — сотрудничество институций, потому что с Мыстецким Арсеналом у нас очень классная менеджмент-коллаборация — за что-то отвечают они, за что-то — мы; что-то оплачиваем мы, что-то — они. Всем удобно, все экономят — силы, время, все помогают друг другу. Мы согласовали даты, в разговоре кто-то бросил, совершенно неформально, что это год Голосия, сейчас существует такой тэг… И об одном художнике выйдет сразу три разных проекта. В двух главных институциях и в нашей скромной, новой галерее. Хотя, ладно — достаточно заметная она у нас. С Голосием у нас познакомится та аудитория, которая может быть не дойдет до Арсенала и до Нацмузея. Это круто.
Надеюсь, сотрудничество продолжится и дальше, выставками не ограничится, и мы будем дальше друг друга поддерживать.
Это обычная ситуация тесного сотрудничества, независимой галереи и государственных институций?
Лиза: Маша, что скажешь? Не знаю: и да, и нет. Ничего как бы экзотического мы не придумали. Павел Гудимов постоянно что-то делает с Мыстецким Арсеналом. В рамках каждого Книжного арсенала Гудимов открывает свой авторский проект. Эта форма сотрудничества, в принципе, не нова. Мне кажется важным, что в этом случае мы договорились на берегу: мы — не конкуренты, мы все в каком-то смысле делаем одно и тоже, но не ссоримся из-за того, кто первый, кто второй, кто больше, а кто меньше. Все институции абсолютно разного формата. Мы договорились о том, что не просто делаем что-то вместе, а делаем это что-то автономно, но максимально друг друга поддерживая и усиливая общую цель, а цель простая — вернуть Голосия и его работы в публичный дискурс.
Какие у вас преимущества есть перед такими, старыми, неповоротливыми институциями?
Маша: Поворотливость, видимо. У нас маленькая, но супервовлеченная команда, которая позволяет нам быстро и качественно принимать решения, мы более гибкие в своем планировании, в своем пространстве. Плюс — наш камерный формат — как нам кажется, он позволяет по-другому видеть искусство. Когда мы оказываемся в пространстве гигантского Мыстецкого Арсенала (которое мы все любим и ценим), видим, что оно уникально, потому что позволяет делать экспозиции небывалого для Украины масштаба. У нас, на наших пятидесяти квадратных метрах, мы можем создать более сфокусированную ситуацию для зрителя. Камерную. Глубокую. Нам очень нравится наблюдать за людьми, которые приходят на выставку и проводят на ней час-полтора, несмотря на то, что на первый взгляд там, казалось бы, очень мало всего. Эта минималистичная экспозиционная ситуация позволяет людям более вдумчиво смотреть на работы.
Вы ведь это решаете сознательно. Минималистичное пространство, но вы создаете углубление, и даете возможность заглянуть внутрь.
Маша: Да, конечно.
Лиза: Но поскольку это пространство — это галерея, каждая выставка — это наш микрокураторский проект. Мы сейчас думаем о том, что нам нужно нашу выставочную программу немножко, замедлить, потому что мы взяли ритм по выставке в месяц, это стандартный ритм для галереи. Но сейчас понимаем, что нужно немножко замедлиться, — хотя пространство небольшое, работ немного и часто это несложные выставки. Но все равно получается довольно интенсивно.
Это не привычка, а просто уже сформировавшийся наш метод — каждому проекту уделять достаточно много внимания, как если бы мы открывали одну выставку раз в четыре месяца или раз в полгода.
Маша: Ну если говорить еще о фундаментальных отличиях между нами, Мыстецким Арсеналом, Нацмузеем, то, конечно, обе эти институции государственные, они работают с деньгами налогоплательщиков и это накладывает определенные особенности, ограничения в том, как они могут оперировать этими деньгами. Мы подотчетны только себе. Мы можем сами на себя зарабатывать, и тратить эти деньги так, как мы считаем необходимым.
Как строится ваш рабочий день? Вы разделили сферы профессиональных интересов? Как вы договаривались с самого начала?
Маша: Практически нет…
Лиза: Все делают всё.
Маша: Да, но только все кураторские решения мы принимаем, естественно, вместе. Мы вместе общаемся с художниками, вместе смотрим на работы, обмениваемся идеями по поводу этих работ. Мы вместе пишем тексты, ну то есть, буквально, одна из нас может написать один абзац, другая — другой, и тексты, которые написала одна из нас как комментарий к выставке, который мы обсудили предварительно, мы можем подписать его нашими двумя именами.
Лиза: С закрытыми глазами, я бы сказала, не прочитав, что Маша пишет.
Маша: Текущие дела мы, конечно, делим. Но не принципу: ты занимаешься пиаром, а ты занимаешься, не знаю, дизайном, а скорее…
Лиза: По обстоятельствам, по наитию, по тому, как что-то естественным образом происходящее — кто-то первый начал контактировать, например, с подрядчиком, допустим, стройки, та и будет это дальше вести. В принципе, все распределяется по обстоятельствам, мы взаимозаменяемы. Наверное, есть какие-то вещи, в чем кто-то из нас сильнее, но это не принципиально, — Маша верстать умеет, а я не умею. У нас в галерее есть потрясающий сотрудник Богдан, он впервые у нас появился со времен PinchukArtCentre. Третий человек, на которого мы можем с закрытыми глазами положиться и знать, что если он этим занимается, то это будет хорошо сделано. То есть это что-то новое, что появилось в галерее, до этого мы работали вдвоём, даже если у нас была команда, мы в какие-то отдельные дни брали ассистентов. Это были очень классные опыты, но они были всегда кратковременные. Сейчас у нас впервые есть постоянный сотрудник.
Вам было страшно, что проект The Naked не взлетит?
Маша: Не то, чтобы страшно…
Ладно, опасения были?
Маша: Мне кажется, у нас опасений в работе вообще нет, то есть мы в каком-то смысле…
Лиза: Акуна-матата.
Маша: Очень амбициозно я звучу, извините. Я имею в виду, что мы знаем, что делаем. Мы всегда ощущаем поддержку друг друга и нашего ближайшего профессионального окружения.
То есть вы с самого начала знали, что это будет модное и притягательное место.
Лиза: Ну, наверное, у нас были подозрения. Тут точно не главное, что мы держали в голове, что это будет модное место, о котором все будут писать, и все хипстеры Рейтерской будут у нас пить кофе. Есть другие места, где они как пили кофе, так и пьют.
Но мы были уверены, что мы сможем сделать, чтобы это место немножко, make difference в профессиональной среде. Мы сразу заявили, что это коммерческая галерея, цель которой продавать искусство, и это был для нас экстравагантный ход, потому что до этого мы никогда не занималась коммерческой сферой.
Это впервые, когда мы стали частью рынка. До этого мы никак к этому не относились и опыта у нас в этом нет. Мы работали, я и Маша, в галереях, но это было давно. Мы решили, что если галерея, то мы должны называть вещи своими именами и мы говорим, да, мы коммерческая галерея, наша цель продавать то, что мы здесь показываем.
А насчет модности, популярности… ну были какие-то факторы, которые к этому вели…
Вопрос про продажи. Десяток владельцев галерей, которым уже около четверти века скажут вам, что не продается ничего…
Лиза: И сказали уже, да…
Маша: Так и говорили, да. Это правда.
Что вы можете им сказать в ответ?
Лиза: Давай, Маш, у нас есть стейтмент. Ты скажешь? Я скажу?
Маша: Начинай, я подхвачу.
Лиза: Это вопрос, который нам задают до сих пор. Рынка нет, никто ничего не покупает, культуры покупать, приобретать искусство нет. «Ха-ха-ха. Галерея? Ну-ну, удачи. А кто ваш спонсор?» Сразу говорю, у нас нет спонсора, то есть эта галерея и правда работает как бизнес. Тут есть, конечно, было изначальное вложение в ремонт, чтобы это пространство заработало, но это не дотационное место. Ну что касается рынка, в котором мы все еще не доки… Благодарим за советы и подсказки, которые нам дают друзья, коллеги с большим опытом в этом деле. Насчет рынка… изначально мы видели своего коллекционера как человека, который, может быть, до этого не покупал искусство и даже не знает, что так можно вообще. Этих людей еще не было на арене, это какие-то новые люди, с какие-то новыми ценностями, люди, которые много путешествуют, люди, кто тратит деньги уже не только там на квартиру, машину и, там, какие-то бытовые потребности.. или на очень дорогую машину, которые вместо там дорогой машины, поедут в какой-то интересный отпуск и в этом отпуске уже пойдут не только пробовать вкусную еду, но пойдут в музей, да, или поедут на биеннале, то есть люди уже с каким-то культурным запросом, очевидно. И люди, которые финансово, как мы себе так можем представить, могут позволить себе покупать молодых украинских художников, просто молодые украинские художники вполне доступны в плане цены. Что приятно, такие люди, которых мы себе фантазировали, они и правда к нам пришли, у нас покупают работы…
Маша: Многие купили первую работу у нас, плюс, я не знаю… мы очень сильно верим в украинское искусство, как таковое, в украинских художников, которые, как сказала Лиза, очень интересные, очень качественные, и которые, как бы, недооценены как внутренним рынком, так и международным. И как бы наш план, конечно, показывать их за пределами Украины и продавать тоже за пределами Украины.
Вы замечали, как людей, которые к вам приходят, меняет искусство, и ваша галерея в том числе? Как современное искусство меняет ваших посетителей?
Лиза: Меняет однозначно, есть пример наших коллекционеров. Достаточно много молодых людей, которые приобретя несколько работ, стали совершенно иначе видеть, они отслеживают художников, прислушиваются к совету. «О, будет выставка. Я поеду». Искусство незаметно становится частью… частью досуга, частью интереса.
Кроме работы у вас остается время на собственные интересы и исследования?
Лиза: Ну… да.
Маша: Я сейчас прекрасно провожу время в Швеции со своими подругами, в принципе, есть на это время. Лиза на следующей неделе поедет в творческую поездку, поэтому… на любимые дела помимо работы время всегда остается, мы сознательно его выделяем. Паузы нужны, просто необходимы, просто для того, чтобы продолжать любить искусство.
Я хотела бы попросить вас представить сильные стороны друг друга.
Лиза: Маша.
Маша: Ой.
Лиза: Маша задумалась, знаешь такая пауза длинная.
Маша: Я могу начать. Очевидно, у Лизы гораздо больше, чем у меня внутренней энергии, которая постоянно подпитывает нас обеих и деятельность вокруг нас. Предупреждаю, в какой-то момент я могу начать говорить о себе, а не о Лизе. Машина энергия позволяет мне и ей легче воспринимать какие-то сложные периоды в работе, легче относиться к трудностям, которые постоянно возникают. Плюс Маша, мне кажется, очень хорошо коммуницирует с людьми (легче чем я), и это меня многому учит. И это поддерживает меня, когда я, например, не могу вступать в коммуникацию.
Лиза: Маша, я сейчас расплачусь. Спасибо. Маша во многих ситуациях очень решительно, уверенно действует и думает. То есть, пока я буду мяться: может так, а может сяк, — Маша уже все доделывает. То есть решительность и небоязнь сложных ситуаций. Или ситуаций, в которых мы не видим что можно сделать, я могу стушеваться, а Маша идет и делает, и получается. Это не безрассудство из разряда будь что будет, а очень уверенная позиция: мы сделаем, я все сделаю, всё получится. Маша — локомотив, за которым я могу пристроиться.
Кто из вас отвечает за тактику, а кто за стратегию галереи? Тоже вдвоем?
Лиза: Наверное, да.
У вас бывают рабочие конфликты?
Маша: Конечно, но мы научились, как можно быстрее и добрее по отношению друг к другу их решать.
Вы ссоритесь?
Лиза: Ну да, ну как-то на короткий период.
Как вы научились это делать?
Лиза: Жизнь короткая, еще и друг на друга обижаться… Плюс у нас такой ритм, все несется-несется и через десять минут уже хочется что-то обсудить, а тут, как бы, поссорились, надо мириться.
Маша: Мы самое ценное, что есть друг у друга и ни одна ссора не может этого отменить.
- Текст: Вика Федорина
- Заглавное фото: Евгений Никифоров
