Позвольте поздравить Вас с Днем рождения!

27 января 1891 года в Киеве родился Илья Эренбург. С днем рождения его поздравляет киевлянин, художник Матвей Вайсберг.

Ваши «Годы, люди жизнь» и «Хулио Хуренито» многие годы были моими настольными книгами, а в юности — моей оптикой, с помощью которой я учился познавать и оценивать искусство и мир. Многие Ваши литературные пророчества, оставлявшие — увы — весьма мало поводов для оптимизма, сбывались. «Пророчество учителя о судьбах еврейского племени» — самое точное и самое печальное из них. Я иногда перечитываю его, хотя помню почти наизусть, неустанно дивясь Вашей прозорливости. 

Много лет спустя я прочел Вашу с Василием Гроссманом «Черную книгу», — первый в истории мартиролог целого народа.

Имена Пикассо, Модильяни и Сутина я впервые открыл для себя, прочитав Ваши «Годы, люди, жизнь» — эту энциклопедию культуры ХХ века. Несомненно, это чтение повлияло на мою судьбу художника.

Я не часто крал книги. Одной (если не единственной) из таких краж было похищение трех томов — первого, восьмого и девятого из вашего девятитомного собрания сочинений в библиотеке 845 военно-строительного отряда. Крал я не для себя (у меня дома был этот девятитомник), а для своего лучшего друга, у которого этих книг не было. Впоследствии библиотека сгорела; таким образом эта кража стала для украденных книг спасением.

К сожалению, в родном для нас с Вами Киеве не нашлось места для увековечивания Вашей памяти. Ни на корпусе бывшей Первой киевской гимназии, ни по адресам, где Вы обитали, нет мемориальных досок. Зато есть память более долговечная нежели мемориал — это, выражаясь толстовским языком — «любовь и память сердца». 

Стихотворение «Самый верный» Вы написали в 1958 году. Так совпало, что в этом же году родился я. Я помню его наизусть.

Я не знал, что дважды два – четыре, 

И учитель двойку мне поставил. 

А потом я оказался в мире 

Всевозможных непреложных правил. 

Правила менялись, только бойко, 

С той же снисходительной улыбкой, 

Неизменно ставили мне двойку 

За допущенную вновь ошибку. 

Не был я учеником примерным 

И не стал с годами безупречным, 

Из апостолов Фома Неверный 

Кажется мне самым человечным. 

Услыхав, он не поверил просто – 

Мало ли рассказывают басен? 

И, наверно, не один апостол 

Говорил, что он весьма опасен. 

Может, был Фома тяжелодумом, 

Но, подумав, он за дело брался, 

Говорил он только то, что думал, 

И от слов своих не отступался. 

Жизнь он мерил собственною меркой, 

Были у него свои скрижали. 

Уж не потому ль, что он «неверный», 

Он молчал, когда его пытали?

В загробный мир ни Вы ни я не верите, но я, не надеясь, что эта телеграмма дойдет до адресата, все-таки посылаю ее.

Спасибо Вам.

Матвей Вайсберг

ФОТО: Анри Матисс, эскиз портрета писателя Ильи Эренбурга, 1946 г.