«Хлібне перемир’я» и «Поїхати не можна залишитися»  Ирина Голиздра о двух премьерах в Театре на Левом берегу Днепра. 

Опаленные «перемирием»

Премьера спектакля по пьесе Сергей Жадана «Хлібне перемир’я» в Театре драмы и комедии на Левом берегу неоднократно переносилась  из-за «короны». Но в конце декабря зрители увидели сценическое первопрочтение первой и пока что единственной пьесы трендового украинского писателя. То есть, двойный дебют. 

Директор театра, режиссер Стас Жирков создал спектакль про серую зону и обстоятельства, в которых оказались люди на востоке Украины, не спекулируя темой войны в черно-белых тонах. 

Пьеса Жадана вышла в свет летом 2020 года, почти параллельно велась работа в театре над ее постановкой. По сюжету события происходят на Донбассе летом 2014 года — время, когда новости про обстрелы и гибель людей стали ежедневной реальностью. В серой зоне оказывается семья, точнее два брата  — нервный Антон и спокойный Толик, у которых умерла мать, а похоронить ее они не могут, потому что единственный мост, соединяющий их с центром, подорван. В пьесе практически все действие происходит на первом этаже двухэтажного, не очень зажиточного дома. На сцене второй этаж — условный: вместо него — дыра в крыше. С одной стороны, дыра — символ последствий войны, а с другой — образ обреченного разрушенного дома-страны, в которой мы все живем. И как нельзя кстати уместна реплика булгаковского профессора Преображенского: «разруха не в клозетах, а в головах».

В спектакле, как и в пьесе, нет четких ответов и разделения героев на свой/чужой, хотя в репликах действующих лиц иногда проскальзывает намек на симпатию разных сторон конфликта. Но грань достаточна условна – на уровне домыслов, интуиции, разговоров на кухне. У каждого героя свой интерес. И объявленное «хлебное перемирие» оборачивется полыхающими от огня урожайными полями, на которых все время трудился фермер Коля. Все горит. А в параллельной реальности — с экрана доносятся партийные лозунги о «хорошей жизни».

Антон и Толик, которых смерть матери свела снова в их родном доме, разные, но родные. Антон в исполнении Дмитрия Соловьева, — «селфемейден», работает на рынке. Он всегда привык все решать одним звонком нужным людям. Нарциссический акцент в его образе противоположен скромному Толику, роль которого исполняет Дмитрий Олейник. Как таковых главных и второстепенных героев нет, но образ Толика скорее доминирует в спектакле. Он словно маятник между всеми, с кем общается и воспринимает происходящее без эмоционального всплеска. Потому что свою войну он ведет со всеми с тех пор, как не стало его жены Анны. Воспоминания о ней обостряют интровертную натуру Толика. Жертвенность, с которой Толик-Дмитрий  пытается найти оправдание своему существованию вызывает у зрителя сострадание. И не случайно именно он из всего класса — единственный, кто еще остался в живых — двенадцатый (апостол). 

На фоне библейских мотивов «все горит — и у праведников, и у частных лиц», а церковь, как неоспоримый институт истины подвергается сомнению. Соседка тетя Шура, пришедшая с двумя якобы глухонемыми плакальщицами, — верная прихожанка, призывающая ходить всех в храм. В то время, как священник церкви берет в руки оружие, чтобы «освободить Гроб Господень». И звучит эта реплика из уст простого фермера Коли с презрением и колкой иронией, по которой сложно не догадаться против кого воюет «божий человек». 

К слову, плакальщицы — две девушки, облаченные в черные одежды, скорее напоминают своеобразных «шахидок», готовых «настучать» на Антона и Толика в соответствующие органы. Отнюдь не святая троица, вместе с тетей Шурой придает спектаклю импульс психологического напряжения. 

Замыкающим звеном в цикличном круге жизни предстает образ Марии (Светлана Штанько) — жены фермера, которой вот-вот предстоит рожать. А где и как — непонятно, ведь моста-то нет. И почты тоже больше нет – почтальон Ренат, как неприкаянный, является символом обреченности всей ситуации. И круг может замкнуться, потому что идти практически некуда.

Каждое действие в пьесе (их всего четыре) начинается небольшим авторским прологом — смыслами, обретающих силу и понимание тогда, когда теряешь что-то важное и близкое. Или кого-то. На сцене авторские ремарки воплощаются в монологах, пронизанных страхом перед реальностью и болью от утраты. Сдержанно, но с надрывом. Без пафоса, но с философской интонацией. 

Опыт существования людей в таких условиях, когда нет четкой грани между хорошим и плохим, трансформирует сознание и меняет восприятие реальности. И в этом случае театр служит инструментом в нашем социуме для прорабатывании травм, нанесенных войной.

Ёжик сомнений

Макс — юрист. Но в родной Украине работать и зарабатывать не только на хлеб, но еще и масло и на собственную свадьбу — не получается. Надо ехать, или сваливать. В Польшу. Авось повезет и друг устроит его на стройку или лесопилку. Или все-таки остаться? 

В таком туманном состоянии — какое решение принять, находится если не сотни, так миллионы людей. Не от хорошей жизни. Именно такой фрагмент жизни, точнее сутки, режиссер Таня Губрий рассказывает зрителю, взяв за основу пьесу Игоря Носовского «Поїхати не можна залишитися». Режиссерская дебютная работа Татьяны на малой сцене Театра на Левом берегу Днепра — ёмкая и актуальная. 

Спектакль по пьесе Игоря Носовского, написанной по принципу телефонных диалогов между персонажами. И поэтому  в малом зале пространство сцены заполняет квадратная комната, в которой сосуществуют персонажи по разные стороны телефонной трубки, пардон, смартфона. Цифровизация — не только форма общения между героями, но и форма восприятия реальности — через экран, через голос. Реальность заменяется виртуальными мечтами о черепашках, океане и свадьбе. Иллюзии рассыпаются с нажатием завершения звонка. 

Смартфонная реальность, в которой живут герои, напоминает зрителю некий трансформрованое реалити-шоу «за стеклом». Макс, его девушка Лена, друг Каблук, Алекссевич, соседка, мама Макса — зациклены исключительно на своих потребностях, слушая, но не слыша друг друга, не знаю куда двигаться дальше. И  пока герои в  экран смартфона, надеясь найти выход, подсказку  – что делать дальше, на сцене почти из тумана выплывает неспешной походкой тот самый  норштейновского ёжика. Из детства во взрослую жизнь. Как образ растерянности и беспечности каждого из нас. Как образ заблудших украинцев, потому что  «дома ни болтов, ни гаек за такие деньги» по сравнению с Польшей. Потому что юристы, артисты, врачи и т. д не имеют права на достойную оплату труда в родной стране. Украинские гастарбайтеры вынуждены скитаться, подобно ёжику в туманных дебрях на чужих землях в поисках счастья. измеряемого злотыми, евро или долларами.

Спектакль искрит шутками и иронией, за которой по сути правда жизни обрамленная в смартфон или контуры собственной зоны не/комфорта. Страх принять неверное решение, страх погрязнуть в одиночестве, страх — сводится к принятию себя в социуме, где ты никому не нужен. Даже коту, который быстрее принял решение сбежать от Макса.

Зритель становится соучастником, наблюдая за Максом, который как беспомощный и брошенный кот, ищет спасательный круг извне. А ключик — внутри — в ответственности. Перед собой, перед семьей, перед страной. И жизнь, какой бы ни была: здесь или ТАМ, — выбор, который уже как минимум сделали более 4 миллионов украинцев, уехавших работать за рубеж. Заблудившихся наших сограждан. И в спектакле мультяшный ёжик скорее символ утраты не просто людей, а страны.

Отличные актерские работы — Макар Тихомиров, Ирина Мельник, Константин Кириленко, Владимир Цивинский, Наталья Цыганенко, Катерина Савенкова и Константин Шахман.

Текст: Ирина Голиздра

Фото: Анастасия Мантач

Составы

Ближайшие спектакли: 

• «Хлібне перемир’я»  — 23 февраля, 4 марта 
• «Поїхати не можна залишитися» — 26 февраля, 7 марта