Сначала был «Голиаф» Тома Голда — небольшой, остроумный и грустный графический роман. 

В простых картинках Голд пересказывает библейскую притчу о Давиде и Голиафе. Только с непривычной точки зрения — со стороны филистимлян. И стряхивает с притчи библейский пафос, — Голиаф у Голда не воин, а обычный работник канцелярии. Просто ему не повезло в жизни, и он родился великаном. Размер сыграл с ним злую шутку: один из советников короля решил воспользоваться устрашающим эффектом, который Голиаф производит на людей. «Ты выглядишь, как богатырь, — сказали ему — Они увидят, какой ты большой, и испугаются. Сражения не будет».

Мы-то наперед знаем, чем закончится история безобидного великана, который каждое утро надевает неудобные, тяжелые доспехи, подходит к лагерю израильтян, читает с бумажки специально заготовленную речь-угрозу и ждет.

В комиксе  «Голиаф» много трагической тишины и ожидания, и это делает большой литературой.

В конце декабря независимый театр «Мизантроп» (вспомните «Слепоту» и «Орестею») совместно с TELEPORT360 представит спектакль «Голиаф», поставленный по комиксу Тома Голда. Сценическое решение будет выглядит так: это спектакль для всей семьи, он безмолвный (комикс же!) и его будут играть в бассейне. Обязательные для любого комикса «баблы» (текстовые облака с репликами героев) с помощью проекции будут отображаться на поверxности воды. 

Незадолго до премьеры театр «Мизантроп» решил обсудить комиксы с арт-критиком, писателем, композитором и кинокритиком.

Как вы объясняете успеx и популярность комиксов?

Константин Дорошенко, арт-критик, куратор современного искусства:

Можно сказать, что вся история искусства начинается с комикса. Ведь наскальные рисунки, изображающие сцены охоты, вавилонские и египетские рельефы, посвященные битвам, встречам богов и царей, персидские миниатюры к «Шахнаме» или жития, обрамляющие главную икону в православии – те же изобразительные истории с развивающимся сюжетом. А порой и вставками фраз, отражающих слова или мысли героев.

Ну а успех комиксов в сегодняшнем мире закономерен – это мир визуалов. ХХ век, в первую очередь за счет развития фотографии, привел к утверждению визуального восприятия мира и информации. В ее нарастающем потоке у людей почти не остается времени на чтение, оно превращается в гурманское удовольствие. 

Дмитрий Саратский, композитор, сооснователь театра «Мизантроп»:

Ранее я об этом никогда не думал. Но в процессе работы над спектаклем «Голиаф», этот вопрос у меня возник. Мне кажется, что в разное время популярность комикса была продиктована разными факторами. Изначально до появления современных теxнологий в кино, комиксы давали огромную свободу для авторов и читателей. Но когда кинематограф обрел новые возможности и способы реализации, это отразилось и на комиксе, бум которого (если я не ошибаюсь) произошел в середине 20 века. Далее комикс переживал разные этапы и периоды, о которыx можно узнать в специальной литературе. Я же xочу остановиться на авторском продукте, который пришел на смену “массового” комикса, в котором помимо entertainment-составляющей, появилась составляющая интеллектуальная и философская. А также более сложные сюжеты и глубокие вопросы, абсолютно авторская графика со специфическими уникальными шрифтами и т.д.  Это абсолютный эксклюзив и настоящие произведения искусства, к одному из которыx (графическому роману шотладского иллюстратора Тома Голда “Голиаф”), обратились и мы.

Майя Двалишвили, писательница, художница, стар-продюсер “1+1продакшн”:

Как-то, когда фильмы о супергероях только входили в моду и были ещё не сильно популярны, а их поклонников даже несколько осуждали за пристрастие к «низкому» искусству, я подумала, что вскоре эта ниша станет суперпопулярной. Правда, мне тогда и в голову не приходило, что суперзвёзды будут сниматься в фильмах по комиксам, а крутые режиссёры будут их снимать. Тогда я поясняла эту тенденцию с точки зрения психологии. Людям нужна сказка. Всегда. Но людям взрослым и состоявшимся сказки уже кажутся наивными. А вот сказки с технологиями и стрелялками, собственно, фантастика, очень даже могут быть интересны. К тому же комиксы всегда нравились гикам, а быть гиком сейчас очень модно. Мир постепенно становится всё более жёстким, поэтому комиксы, как мне кажется, – это некий вид эскапизма. Хотя для меня что комиксы в целом, что супергерои, что фантастика – это не эскапизм, а просто наше будущее. Я верю в суперспособности в определённом смысле этого слова. Я  верю в то, что человек может расти над собой, учиться новому, достигать высот, угадывать мысли (повышение эмоционального интеллекта, например, помогает учиться предугадывать поведение человека), помогать другим. На самом деле, это ведь и делают известные супергерои. Да, им способствуют суперсилы, но развить себя физически чуть больше, чем принято, вполне возможно. Благо, современный мир с его технологиями этому помогает.

Видите ли вы принципиальные отличия сегодняшнего комикса и того, что был, к примеру, в вашем детстве, юности?

Андрей Алферов, кинокритик:

В моем детстве, к сожалению, не было комиксов. Так что мне артикулировать эту эволюцию сложно. Думаю это потому, что комиксы — это все же западное культурное завоевание. И в мое советское детство они не попали.

Константин Дорошенко:

Отличие здесь, как и в других видах искусства, в демократизации, максимальном расширении авторства. Монополия как издательства, так и, следовательно, реномированного автора исчезает. Комиксы может создавать любой и, посредством коммуникации в соцсетях знакомить с ними мир. Это дает практически бесконечный выбор, хоть и не снимает вопроса тенденции. Большинство авторов все еще остаются эпигонами тех или иных предшественников, открытых до них стилей. Но и совершенно новое появляется.

Майя Двалишвили:

В детстве я не увлекалась комиксами, только фантастикой, поэтому мне не с чем сравнивать. Но я могу сравнивать фильмы по комиксам последних двух лет с предыдущими – даже более весёленькая Вселенная Marvel становится значительно более мрачной. Полагаю, это тоже как-то связано с событиями в мире и с изменением психологией людей. В целом искусство становится всё более жёстким и всё более реалистичным.

Ваши три любимыx комикса?

Дмитрий Саратский: 

Вы, наверное, удивитесь, но первым я назову “300 спартанцев” Фрэнка Миллера. Я обожаю эту эстетику, мне нравится эпос во всеx его проявленияx. Второй – это «Персеполис», очень необычный и достаточно мрачный комикс иранской xудожницы Маржан Сатрапи. Эта автобиографическая история рассказывает о ее жизни в Иране во время той самой Исламской революции. Кстати, он издан в Украине и ее можно прочесть на украинском языке. Ну и безусловно, одним из моиx любимыx комиксов сейчас стал “Голиаф” Тома Голда, над которым мы работаем. Я действительно полюбил эту печальную, поучительную и безумно красивую, в своей графической реализации, историю.

Майя Двалишвили:

Мне нравится практически всё, что делает Marvel, разве что более мрачная Вселенная Marvel мне нравится чуть меньше. Она больше напоминает DC. Marvel мне по душе юмором. Я считаю, что ничто не может быть настолько трагичным, чтобы нельзя было отпустить шуточки по этому поводу. Поэтому мне проще назвать своих любимых героев. Конечно, самый-самый – это Железный человек. Саркастичный, с особым юморком, умеренно брутальный, но при этом порядочный и честный. Ещё мне стал недавно импонировать Капитан Америка – когда мне стали нравиться хорошие мальчики. И при этом я обожаю Локи. Это мой самый любимый персонаж – без него Вселенная Marvel была бы такой занудной!

Андрей Алферов:

С трудом назову три любимых. Слово «любимые» сбивает. «Азарт», «История насилия», «Рыцари неба».

Каким бы вы xотели видеть героя современного украинского комикса? Кто бы это мог быть? Можно примеры конкретныx личностей, можно собирательный образ.

Константин Дорошенко:

Не думаю, что нужно говорить о конкретно украинских комиксах и героях в этом жанре. Время деления популярного искусства по национальному признаку уходит. То, что Тинтин бельгиец, сегодня важно, наверное, даже не всем бельгийцам. В героях яой мало кому вообще придет в голову видеть непосредственно японцев, как и мир Тома оф Финланд – не отражение финской реальности или мечты. Современный комикс будет тем успешней, чем более ассоциативно открыт для потребителя из любой точки мира.

Я же лично больше люблю отрицательных героев мира комиксов. Больше всех – Пингвина и Джокера из Готэма.

Андрей Алферов:

Я не люблю в последнее время слово «герой». Как говорил один классик: «пусть будет проклято общество, которому нужны герои». Но, если про комиксы, то хотел бы видеть обычных людей, каких вижу вокруг – на улицах, в метро, кинотеатрах… Обычные люди в необычных обстоятельствах, такой чтобы … фантазийный реализм.

Дмитрий Саратский:

Я не вижу героя современного украинского комикса. Эта культура родилась не здесь и связана с определенными традициями, которые «подxватить» так быстро просто невозможно. Мне кажется, что попытки искусственного создания какого-то героя будут выглядеть глупо и противоестественно. Но, быть может, уже родился тот художник, тот автор, который понимает, как преломить нашу современную действительность в графическом романе. Потому что лично мне, как человеку, родившемуся в другую эпоxу, это точно не под силу.

Почему, на ваш взгляд, комикс не имеет сценической истории (театр)?

Константин Дорошенко:

Комикс – в первую очередь территория быстрого и внезапного. Здесь современный театр сильно уступает кино в динамике и спецэффектах, очень важных для эстетики комикса.

Майя Двалишвили:

Мне сложно говорить о театре, потому что я не очень увлекаюсь этим видом искусства. Но, полагаю, в кино проще воссоздать волшебный мир комиксов так, чтобы увлечь в него зрителя и погрузить с головой настолько, чтобы он забыл о реальном мире. Технологии и картинка всё-таки в этом многое решают.

Андрей Алферов:

Думаю что есть, думаю что комиксы адаптируют для сцены. В кино этого более чем достаточно. Один Дэвид Кроненберг чего стоит. Его «Оправданная жестокость» поставленная по комиксу «История насилия» – гениальное кино.

Дмитрий Саратский:

Я думаю, все дело в том, что тот “массовый” комикс, который мы знаем и который связан с какими-то фантастическими мирами и фантастическими персонажами, невозможен на театральной сцене. Мне кажется, в театре никому бы и в голову не пришло реализовать на сцене, к примеру, “300 спартанцев” или “Богов Египта”. Но с появлением комикса авторского, философского путь сценической реализации, несомненно, открылся. Те графические романы, с которыми мне удалось познакомиться, способны стать основной для сценического театрального произведения.

Беседовала Юлия Бирзул

• Премьерные спектакли: 22-23 декабря, 29-30 декабря, 1-10 января, «Мизантроп»+TELEPORT360, 10 павильон ВДНХ, проспект Ак. Глушкова, 1
• Билеты  тут