Цикл разговоров из Imagine Point — это работа с реальностью. В разговорах участвуют владельцы галереи, Kyiv Daily и…. гость (или гости, как в этот раз), мы просто и понятно говорим о жизни и искусстве. О том, как искусство меняет и наполняет жизнь смыслами. Герои второго разговора — потомки дворянских родов Терещенко—Уваровых. Предприниматель и меценат Мишель Терещенко и художник Игорь Уваров.
Мишель, Игорь, когда вы познакомились? Вы ведь не знали друг друга с детства?
Мишель Терещенко: Да, мы не были знакомы с детства. Но наши отцы дружили. Отец Игоря — давний друг нашей семьи. Бабушку Игоря, Натали Уварову, урожденную Терещенко, я запомнил: мне было три-четыре года, я был в ее мастерской, она писала иконы.
Игорь Уваров: С тех пор, как я родился, я знаю Мишеля.
Мишель Терещенко: Просто я старше. И мы не очень часто виделись.
Вы знали о своих великих предках?
Мишель Терещенко: Знали, но не все. То, что мои предки были сахорозаводчиками — мы знали. А то, что им принадлежало 25% сахарной промышленности Российской Империи, не знали. И еще я помню — когда учился в школе, в учебнике я увидел фотография временного правительства России, в ней была фотография моего деда. Я знал, что мой дед был министром финансов Российской империи. Я запомнил это, потому что он был единственный без бороды.
А Вы, Игорь, знали о корнях Уваровых?
Игорь Уваров: Моя семейная история была более… закрытой, наверное. В семье никогда не говорили о прошлом. Было запрещено говорить о семейной истории. Я узнал историю моей семьи, когда нас пригласили в Украину.
Вас удивило то, что вы узнали?
Игорь Уваров: Конечно! Мы с братом и сестрой приехали в Украину. Мы ничего не знали о нашем имени, происхождении, предках.
Кроме нескольких друзей, у меня не было друзей с русскими именами. Никакой картинки, никаких следов из истории. И, благодаря Мишелю, тому, что он пригласил меня сюда, я обрел то, что искал. Думаю, мой отец был потрясен всем этим.
С чего началась ваша жизнь в Украине?
Мишель Терещенко: Впервые я приехал в Украину в 1994 году. Мне не понравилось. Это случилось так: в марте 1994-го в Париже моему отцу позвонил Анатолий Зленко. Он был министром иностранных дел Украины. Это был частный, личный звонок: «Вы – Терещенко?». Мой отец ответил: «Да». «Вы – сын министра Терещенко?» Отец ответил: «Да». «Вы не против нашей встречи?» И мой отец спросил: «Когда мы встретимся?» — «Если вы не против, прямо сейчас». Зленко пришел в наш дом. Я помню эту встречу. Он сказал: «Улицы Репина в Киеве мы собираемся переименовать в улицу Терещенко. И хотим пригласить вас на церемонию возвращения исторического названия улице». Мой отец ответил: «Какой прекрасный сюрприз».
Мы прилетели, нас никто не ждал (вопреки обещаниям Зленко). На следующий день мы сами пошли искать улицу Терещенко. Увидели музей, вошли. Мы хотели увидеть директора музея: «Почему? Зачем? Кто вы такие?» — «Мы семья Терещенко».
Такой был наш первый визит в Украину — в первый день было +15 градусов, когда мы уезжали, было -5. Нам не понравилось.
Как и зачем вы возвращались?
Мишель Терещенко: Было открытие галереи. Это было в последнее воскресенье мая, 1998-й год. Была очень хорошая погода. Киев был прекрасен.
И потом в 2002-м, в мае, мой отец организовал встречу с мэром Глухова, это была важная персона — мэр Глухова. В Глухове нас ждали. Отец попросил меня: «Поехали со мной». — «Я не поеду в Украину, я уже был в ней дважды. Этого достаточно», — ответил я. За дня два до поездки отец заболел, позвонил и сказал: «Мишель, я все организовал. Люди ждут меня. Невозможно сказать, что мы не приедем, ждут люди. Я заболел, так что поедешь ты. Я тебя никогда ни о чем не просил. Но на этот раз прошу».
Я приехал в Глухов. Это изменило мою жизнь.
Мы посетили церковь, Трех-Анастасиевский кафедральный собор в Глухове, там находится фамильная усыпальница нашей семьи. Я вошел в усыпальницу. И случилось кое-что. Это вернуло меня в Глухов. Вот так все и началось. И я стал украинским фермером.
К этому я еще вернусь. А как было у вас, Игорь?
Игорь Уваров: Впервые это произошло в 2003-м. Мишель организовывал встречу семьи, восхищенную выходу его книги.
Это было удивительно. Все началось с одной недели. Мы ходили на встречи, в музеи. Было очень много встреч.
Это было похоже по воздействию на сильный шторм.
Все происходило нон-стоп, у нас не было времени подумать, что с нами всеми случилось. Раскрывалась история моей семьи, оказалось что она старая, невероятная и мы ничего о ней не знали. Мне было очень важно ответить на вопросы: «Что это была за семьи и кто мы такие?» Было важно понять, что теперь с этим знанием делать. Просто забыть?
Я был очень молод, только окончил Школу искусств, чтобы оставить все и переехать в Украину.
Я решил вернуться и строить свою жизнь во Франции. Я увидел эту часть семейной истории, посмотрел и решил забыть.
А в 2016-м Мишель позвонил и сказал: «Я приглашаю тебя в Киев»… Я ответил: «Хорошо. На одну неделю».
И приехал на одну неделю, и решил, что должен вернуться.
Я нашел «Дом Уваровых» в Ворзеле.
Шаг за шагом я проделывал этот путь, приезжал сюда и пытаться переместить мою жизнь из Франции в Киев.
Мишель Терещенко: Наши предки пытались забыть свое прошлое, Украину или Россию. Жизнь наших предков в Украине была такой прекрасной, что им было больно вспоминать об этом. Легче было просто забыть все.
Мы росли как французские мальчики. Когда мы пошли в армию, мы были французами. И вдруг, в середине жизни мы обнаружили что-то абсолютно прекрасное, чего раньше не знали.… Это было как подарок. Мы приехали в Украину, и это было подарком. Мы не знали этой части семейной истории, мы ничего абсолютно не знали о свой фантастической семье. И в середине жизни (Игорь раньше) получили фантастический подарок.
Игорь Уваров: Мы открыли множество прекрасных и важных для себя вещей.
Мишель Терещенко: Мы как будто ловим рыбу. Закидываем удочку, и… Во Франции «Терещенко» — это сложно. Я тратил по 15 минут только на то, чтобы выговорить во время телефонного звонка свое имя. Когда мы бронируем билеты на самолет, поезд или в театр, — это сейчас можно сделать с помощью интернета, другое дело, когда ты произносишь свое имя по телефону, словом — «Терещенко» — это сложно. Я вспомнил шутку. Когда я был в армии, офицер Терещенко в армии, и мой генерал улыбался и говорил: «Может ты перейдешь воевать за другой лагерь?»
И вдруг ты в какой-то момент понимаешь, что Терещенко – это прекрасная, типичная украинская фамилия, и тебе не надо повторять ее миллион раз, когда бронируешь что угодно.
Украина вернула нам нашу — сложную семейную историю. Но я рад, что однажды мои предки уехали, потому что те, кто остался в Украине, жили очень сложно. У каждой семьи здесь — своя трагедия.
Киев — это ваш семейный альбом. И на вас тут смотрят, как на ожившую историю.
Мишель Терещенко. Да. Игорь до сих пор открывает для себя что-то новое. А я…. Я видел дом моего дедушки в руинах.
Я знаю, что есть проблемы с Киевской картинной галереей, она была раньше Музеем русского искусства. Дом Терещенко, улица Терещенко, коллекция Терещенко.
Есть прекрасный дом Терещенко, библиотека медицинской академии Украины, он тоже в руинах. Балкон может обвалиться. Но никто не заинтересован в том, чтобы это сберечь. Потому что каждый министр думает о себе. Потому что хотят построить другие здания на этом месте. И мы не можем ничего сделать. Есть дом, где жил мой дед, бульвар Шевченко, 34. В 1917 году в нем проходило Первое собрание УНР. Я не могу сберечь это здание.
Игорь Уваров: Я сейчас много нового услышал от Мишеля.
Мишель Терещенко: Игорь, тебя пригласили на день рождения Картинной галереи?
Игорь Уваров. Нет, я не был приглашен. Два года назад у меня была там выставка. Для меня было важно —сделать выставку в этом месте. Я имею в виду то, что никто никогда не признает, что я могу войти в это здание бесплатно по семейному праву. Я – часть семьи Терещенко, я могу зайти посмотреть и выйти. Не более. То же самое происходит в здании на улице Липской. Я ведь не как ты, Мишель, я не вовлечен, и я не знаю, как бороться с системой. Надеюсь, что люди вдохнут жизнь в это здание.
Игорь, вы готовите новую выставку в Киеве?
Игорь Уваров. Пока нет. Она будет, но не сейчас. Я начал переезд из Парижа в Киев, и делаю много для этого. Но выставка — будет.
Как как вы все вчетвером познакомились?
Мишель Терещенко. Мы соседи. Дом Алексея и Катерины — напротив моего дома. Мы видимся каждый день.
Алексей Добровольский: Однажды я увидел в саду прекрасных людей, — красивых, дружелюбных. Открыл ворота и пригласил их на чай.
Алексей, что для вас значит дружба с Мишелем и с Игорем?
Алексей Добровольский: Дружеские отношения — это большое удовольствие. Мы делимся нашими впечатлениями о культурах и о ситуации в стране.
Катя Добровольская: Мы получили в подарок от Мишеля книгу о его деде, — мы знали о семье Терещенко, про музей, про улицу Терещенко, но я не осознавала, как много его семья сделала для города. Я спрашивала всех: знали ли вы, что это (и это, и еще это) здание построили прадед и дед Терещенко? А мало кто знает. Это прекрасное наследство.
Мишель Терещенко: В 2003-м, когда я организовал поездку Игорю и его семье в Киев, они спросили, сколько времени им понадобиться, чтобы увидеть все, что построила наша семья. Я сказал им: «Три дня». Тога я сам мало знал.
Игорь Уваров: Это было невероятно.
Мишель Терещенко: Моя сестра живет в Нью-Йорке. Она хочет приехать в Украину. Она говорит: «Мы хотим увидеть все, что построила семья в Украине. Можно это сделать на выходных?» Я отвечаю «Нет. Это невозможно».
Когда я познакомился с Патриархом Филаретом, узнал новые о семье. Моя семья строила Владимирский Собор. Я понимаю, почему семья решила все забыть: ты не можешь остановить ностальгию. Она слишком сильна. Поэтому они решили просто забыть. Мой дедушка в 1923 году попросил семью больше не разговаривать на русском.
Игорь Уваров: То же самое было в моей семье. Когда я понял, что моя бабушка Наталья, старая маленькая женщина, которая жила в Украине, и у нее была невероятная жизнь, — я был очень удивлен.
Мишель Терещенко: Они не говорили ни о чем: ни о недвижимости, ни о воспоминаниях. В 1964-м, когда мне было 10 лет, мы проходили революцию в школе, я знал, что мой дед был там. И я сказал: «Мама, я хочу учить русский». Она посмотрела на меня: «Ты убьешь своего дедушку второй раз». Я сдался: «Хорошо, буду учить немецкий».
Еще помню, когда мне было 10-11 лет, я увидел фильм «Доктор Живаго». И для меня это был прекрасный фильм, а моя бабушка плакала и плакала. Они спрятали все воспоминания, это был тотальный секрет. И они не хотели делится, потому что это было бы для нас слишком. Они нас оберегали.
И когда мы сюда приехали, и открыли все эти фантастические вещи, и эти дома, и я написал историю, которая говорит, что до революции 1 человек из 10 в Украине работали на семью Терещенко. Кроме переработки сахара были больницы, Фонд.
В 1929-м, на Елисейских полях, мой отец и дед встретили огромного человека. Мой отец сказал, он был как медведь. Дед не встречал русских с начала революции. Они встретили друг друга, поцеловали и разговаривали на русском. Это было так неожиданно. Мой дедушка разговаривал на русском, была очень теплая встреча. Тогда мой отец, он был маленький, ему было 8 лет, спросил дедушку: «Папа, почему ты говорил на русском? Ты сказал, что это запрещено». Дедушка ответил: «Я не мог по-другому, это был Федор Шаляпин».
Какое хорошее воспоминание.
Алексей, Катя, можете воспользоваться поводом и личными связями, и предложить Игорю выставиться у вас?
Алексей Добровольский: Мы об этом говорили. Мы хотели бы увидеть у нас его работы.
Игорь Уваров: Это прекрасное место и прекрасная галерея.
И вот тогда мы встретимся еще раз и обсудим вашу выставку.
P.S. недалеко от моего дома — та самая усадьба деда Мишеля Терещенко на углу бульвара Шевченко и улицы Коцюбинского. Невероятно красивый дряхлый дом — когда-то сильный и стройный. Таких домов, в которые хорошо бы вернуть жизнь, а не уничтожить не улице еще несколько. Это — вопрос нашего уважения к прошлому. Оно — не такое уж далекое. Мы можем за него побороться.
Текст: Вика Федорина
