Книга воспоминаний выдающегося украинского художника и искусствоведа Николая Прахова (1873-1957) включает переиздание мемуаров «Страницы прошлого», в которых автор рассказывает об истории росписи Владимирского собора в Киеве и его исполнителей — живописцев В. Васнецова, Н. Нестерова, В. Котарбинского, братьев Сведомских и других, отдельный рассказ — об Адриане Прахове и его близких знакомых — М. Врубеле, И. Репине, М. Антокольском, В. Поленове, А. Мурашко. Вторая часть книги — зарисовки и эссе Николая Прахова, которые хранятся в разных архивах Украины и России. С разрешения составителя Артура Рудзицкого Kyiv Daily публикует отрывок из книги.
Прахов Н.А. Страницы прошлого. Составители О. Сторчай, А. Рудзицкий — Киев: Кн. палата Украины. — 2020; 600 с.
МИСС АББОТ
В старой, царской России, на первой и последней неделях «Великого поста» – во всех театрах запрещались всякие спектакли и зрелища. Исключение составляли только научные лекции и сеансы, под видом которых, с некоторой мздой полиции, проходили сеансы «Белой и Чёрной магии», «электрических факиров», «фокусников-гипнотизёров», «угадывателей мыслей» и т.п., не имеющие ничего общего с наукой представления.
С их помощью администрация театров поправляла свой бюджет, а публика, не слишком благочестивая, не скучала.
В этом году (1895-й) на первой неделе Великого поста были объявлены в театре «Парадиз», бывшем Корша, «ежевечерние научные сеансы», приезжей американки – «МИСС АББОТ».
Досужие корреспонденты и газетные репортёры заранее в восторженных статьях, оповестили, падкое на всякую новинку, московское население, об ожидающем публику не виданном, исключительном феномене – непостижимой, загадочной, сверхъестественной силе, которой обладает элегантная, хрупкая женщина, специально приехавшая из Америки, чтобы демонстрировать почтеннейшей публике свою, наукой не объяснимую силу. Большие афиши, расклеенные на стенах и столбах, оповещали об этом зрелище и ценах, конечно, «Бенефиссных».
Москва любила всякие «сенсации». Все равно какие, лишь бы только новые, не виданные, а главное – торжественно обставленные. Сцена не какого-нибудь «Охотничьего Клуба» а театра «Парадиз», была гарантией того, что зрелище будет необыкновенное и билеты раскупались «нарасхват».
Нарядный, ярко освещённый зал был полон. Музыка проиграла какую-то коротенькую пьесу. На сцену вышел «Джентельмэн» во фраке с великолепно накрахмаленной, ослепительно-белой манишкой и, на слегка ломанном русском языке, прочёл «почтеннейшей публике» вступительную лекцию о необъяснимых явлениях природы, загадках жизни, разгадать которые ещё тщетно пытается наука. Говорил о сомнамбулизме, гипнотизме, факирах и тому подобном, «с чем покорнейше просил собравшийся в зал цвет культурного московского общества – не смешивать те явления, свидетелями которых они сегодня будут. «Сила, которой обладает знаменитая “Мисс Аббот”, ни чего не имеют общего с фокусами факиров, или грубой физической силой атлета. Почтеннейшая публика, которая сейчас увидит эту лёгкую, как пёрышко, грациозную, как “Сильфида” женщину, сама убедится в том, что в ней таится сила не обыкновенная, сверхъестественная. Многие Американские и Европейские учёные заняты сейчас изучением этого поразительного явления Природы!…»
Были, конечно, приведены имена Шарко, Пастера, Фламариона, Мечникова и множество других, не менее знаменитых имён.
Лекция закончилась под аплодисменты. Лектор раскланялся и через несколько минут вывел из-за кулис, одетую в нарядное, шелковое платье с лёгким вырезом, действительно худую, хрупкую на вид, молодую женщину с длинными, тощими руками и милым лицом.
«Госпожа – Мисс Аббот» – так, с поклоном представил он её публике. Американка очаровательно улыбнулась, сказала несколько слов по-английски. Её партнёр перевёл, что – «Во избежание каких бы то ни было подозрений, в сговоре между ними, Мисс Аббот, просит кого-нибудь из очень сильных мужчин, сидящих в зале, выйти на сцену и померяться с ней своей силой».
Произошло обычное в таких случаях, некоторое замешательство. Сидящее в первых рядах «именитое купечество» стало подталкивать друг друга, шутками убеждая соседа, показать заезжей Американке, что значит «Русская» сила! Вышел, слегка конфузясь подталкиваемый в бока приятелями, какой-то молодой купец в длинном сюртуке. По лестнице и доске, положенной через оркестр, увальнем, с непривычки, взошел на сцену. Там осмелел. Подмигнул приятелям, неуклюже поклонился американке, высокая, стройная фигурка которой стала совсем маленькой рядом с этим здоровенным малым. Партнёр подал «Мисс Аббот» гладко выструганную ясенёвую палку, длиной не много больше чем у дворников на мётлах. Она взяла её обеими руками горизонтально, с очаровательной улыбкой протянула вперёд и что-то сказала по-своему. Партнёр перевёл: «Вас просят взять палку обеими руками, по середине и попробовать – нажимом – сдвинуть «Мисс Аббот» с места – очерченного на полу круга, который я сейчас проведу мелом. До сих пор это никому не удавалось, в чём Вы сейчас сами убедитесь». – Сеанс начался. Силач добросовестно давил на палку, изо всей силы, а Мисс Аббот стояла неподвижно, глядя ему в глаза и улыбалась, время от времени поглядывая на изумлённую публику. «Нажми, нажми сильнее, что ты стесняешься? ведь она сама просила давить изо всей силы!», подзадоривали приятели. Силач краснел от натуги но американка стояла, как вкопанная, ни сколько не меняясь в лице, только слегка прикасаясь к палк[е] ладонями. Так длилось минут, может быть, десять, пока, наконец, дама с самой очаровательной улыбкой не сказала – «Мерси». Силач опустил руки и, отирая лицо платком, спустился в зал, где его встретили друзья весёлым смехом и шутками. Грохот аплодисментов – не по его адресу – сопровождал этот спуск.
– «Сейчас Мисс Аббот просит убедиться, что её сверхъестественная сила не иссякла и просит двух сильных мужчин выйти на сцену». Уже веселее и охотнее полезли двое, один из которых хромой, но необычайно сильный, по-медвежьи сложённый, Челноков, впоследствии Московский Градской Голова. Повторилась та же самая история. Как ни старались, как дружно ни нажимали оба, – американка стояла, как вкопанная непоколебима, отпуская по их адресу милые шутки и выслушивая их комплименты: оба свободно говорили по-английски.
Та же очаровательная улыбка, тоже любезное «Мерси», после которого, посрамлённые «московские медведи» сошли со сцены под гром аплодисментов, опять, конечно, не по их адресу.
Короткий перерыв и новый сеанс.
На этот раз был принесен обыкновенный «венский» стул. Вышедшему из публики здоровенному «Дяде» было предложено взять стул обеими руками за задние ножки, плотно прижать передние и сидение к груди и в таком положении, попробовать поставить стул на пол. “Мисс Аббот” не будет его держать, она будет только слегка прикасаться к спинке стула ладонями своих нежных рук», объяснял её партнёр. Как ни старался москвич, как ни подзадоривали его приятели, стул не приближался к полу. Пришлось признать себя побеждённым. – «Мисс Аббот просит выйти на сцену трёх очень сильных мужчин – одного, чтобы попробовать поставить стул на пол, а двух других, чтобы подложить свои руки под её ладони и таким образом убедиться в том, что для удержания стула на месте, в воздухе, она не прибегает к физической силе». Вышли трое, заняли позиции и начался сеанс. – «Ну что?, здорово давит?» раздались из зала вопросы. «Совсем не давит, едва своими пальчиками касается» отвечали эксперты.
В заключение, после небольшого перерыва, и вступительного слова партнёра, был показан совсем необъяснимый номер. Мисс Аббот – поднятая под локти двумя мужчинами, которые таким образом могли убедиться в лёгкости её тела, могла – по собственному желанию неожиданно стать необычайно тяжёлой и никакая физическая сила не могла удержать её в воздухе. – «Воля её нарушала закон Ньютона о силе притяжения земли», так уверял её партнёр.
Никто не верил в возможность такого «чужа». Сразу вылезли из партера две пары здоровых мужчин. «Мисс Аббот» – плотно прижала к бокам, согнутые в локтях, свободно вытянутые вперёд свои худые руки, её партнёр подложил под локотки ладони двух вызвавшихся мужчин и предложил им, по команде, разом приподнять Американку с земли. Без труда подняли силачи свою даму. «Совсем лёгкая, как пёрышко! Этакую хоть час можно удержать!» И вдруг случилось необыкновенное, «чудесное»… лёгкое, как пёрышко – стало тяжелой трёх пудовой гирей и чуть было не упало на пол с ладоней, не удержавших силачей… Зал замер от неожиданности, а силачи между собой заспорили: «ты её уронил! – нет она сама стала тяжелой!…» Повторный опыт с тем же Челноковым, как экспертом и с тем же результатом.
Этим блестящим номером закончился сеанс.
Заволновалась Москва! заскрипели перья газетных репортёров! Восторженные рецензии о невероятном явлении природы – появились во всех газетах и когда кончились публичные представления, начались выезды, по приглашению, в частные дома богатого купечества. Высокая, по тем временам плата – двести пятьдесят рублей за вечер, не смущала, наоборот только подзадаривала. Говорили, что ездит она не ко всем, многим даже «именитым» отказывала.
Анатолий Иванович Мамонтов пригласил к себе американскую волшебницу. Жена его, болезненная, тучная женщина, никуда не выезжала и дочери тоже не видали, а двоюродные братья были на сеансе и с увлечением рассказывали об этом «чуде». Хозяин дома стороной узнал, что очень заинтересовался этим необычайным явлением Граф Лев Николаевич Толстой и пригласил на сеанс его и Софью Андреевну, видеть которых в своём доме давно мечтал, как человек, буквально причастный к печати: – у него в Леонтьевском переулке была своя типография.
В большой зале отодвинули в сторону два прекрасных рояля, на которых часто играли в две, четыре и восемь рук Профессор Московской Консерватории Зверев и его ученики: Зилотти, Игумнов и Рахманинов. Жена А.И.Мамонтова, Мария Александровна была в молодости певица и страстно любила хорошую музыку.
Расставили стулья и кресла для гостей, дождались приезда Толстых и, после нескольких минут рукопожатий и представлений расселись по местам. Мисс Аббот проделала все свои номера безукоризненно, элегантно раскланялась и уехала со своим партнёром. Старшие прошли в гостиную пить чай, а мы – молодежь – в соседний с залом кабинет.
В гостиной за чаем, как потом рассказывал Владимир Николаевич Мамонтов, все собравшиеся оживлённо беседовали на тему о том, что видели на сеансе какой-то необъяснимой, таинственной силы. Очень интересовался разгадкой Лев Николаевич Толстой, во время сеанса встававший со своего кресла и пробовавший сдвинуть и удержать на весу американку. Математики Вока (Всеволод Саввич) и Марк Анатольевич Мамонтовы – студенты, что-то чертили на бумаге и высчитывали, объясняя Толстому. Все были в восторге от небывалого зрелища. Горячо спорили о происхождении «таинственной» силы, а я предложил самой хрупкой из девиц – Милуше Мамонтовой – прорепетировать и дать своё представление. Принесли венский стул, палку от щётки и начался в кабинете наш собственный «сеанс». – Это совсем просто, весь фокус в том, чтобы «заговорить зубы» публике. Она теряет соображение, становится не внимательной и не следит за тем, что делается, а ждёт – что сейчас произойдёт? – Палку Мисс Аббот держит на вытянутых вперёд руках и говорит своё очаровательное «Мерси», только тогда, когда палка подойдёт к её груди и когда ей больше нельзя плавно маневрировать руками. Она действительно стоит на месте, но незаметно ослабляет то одну, то другую руку. Перпендикулярно, по отношению к её корпусу, направленная сила превращается в скользящую, боковую. Весь «трюк» в плавности движения и весь расчёт на культурность партнёра, который, увидав улыбку и услыхав от дамы «Мерси» – не станет, как медведь, давить напролом.
Милуша взяла палку и «ахнула» до чего это просто!
«А что это вы здесь делаете?» – раздался вдруг около нас, увлечённых сеансом, голос. – Это Лев Николаевич услышал смех молодёжи и из гостиной, через зал, прошел в кабинет. – Наша репетиция, неожиданно превратилась в спектакль для Льва Николаевича Толстого.
– Вот попробуйте сами, Лев Николаевич. Вы видите, какая Милуша хрупкая, а Вам её не сдвинуть. Старик рассмеялся, взял из моих рук палку и нажал изо всей силы. Милуша конфузилась, но фокус был не сложный и милое «мерси» было сказано во время, совсем, как у Американки.
«А как же со стулом?», заинтересовался Толстой. Тут, отвечаю, дело ещё проще: когда Вы держите так стул за задние ножки, прижимая сидение к своей груди, Вы давите на короткое плечё рычага, а она держит за длинное. Тут и усилий, с её стороны, не нужно. Когда эксперты кладут под её ладони свои руки, они сами держат, а она только прижимает их руки к спинке стула, а спинка расширяется к верху – вот и заклинивает. Попробуйте, как легко удержать стул на месте. Лев Николаевич попробовал, сначала со мной, потом с Милушей. – «А с тяжестью, в чём дело?» – Тут держат два человека. Она с начала оба локтя прижимает к бокам вполне симметрично, а потом незаметно сдвигает один локоть вперёд, другой назад. Центр тяжести сдвигается и она падает. Те, что её держали, забывают, что стояли с разных сторон и начинают спорить – один утверждает, что она локоть отодвинула, а другой доказывает, что никогда не отодвигала. Лев Николаевич рассмеялся.
В гостиной хозяева переполошились, подали чай, а Толстого нет. Суетливой походкой заглянул к нам в комнату Анатолий Иванович. «А мы Вас всюду ищем, Лев Николаевич». – «А я тут с молодёжью забавляюсь. Вот они оба Американку разоблачают. Конечно фокусы – никаких таких “чудес” не бывает».
От чая Лев Николаевич отказался. Заторопился домой, заторопилась и София Андреевна.
Мы – вся молодежь, а было нас много, гурьбой высыпали провожать в переднюю, чтобы ещё раз пожать руку Великому Человеку. Приехал он в своей неизменной холщёвой сине-серой блузе, подпоясанный толстым шнуром – совсем, как на портрете Репина, только не босой, а, по зимнему времени, в высоких смазных сапогах. Ласково поблагодарил хозяев и нас за представление и, простившись со всеми начал спускаться бодрой походкой по лестнице.
Несколько человек молодёжи и я, в том числе, выскочили без шапок во двор, чтобы отстегнуть и застегнуть полость саней, а мой приятель Федя Мамонтов, сын Николая Ивановича, вскочил на запятки и, проехав по двору, соскочил в Леонтьевском переулке. Хвастался потом, что «катался» в санях со Львом Николаевичем Толстым. Потом мы все долго переживали эту встречу. Милуша была горда тем, что с ней померился силой Лев Толстой, а я, что не сробел нисколько и удачно разоблачил «трюки» Мисс Аббот, не только в нашей компании, а перед самим Львом Николаевичем Толстым, моральная проповедь которого тогда имела на меня, как на многих студентов, большое влияние.
___________________________
Николай Прахов.
Киев. 5/І. 1940 г.
