О выставке Бориса Рапопорта в галерее «Синий вечер» рассказывает его дочь, художник Елена Агамян.

В 1995-м году в «Украинском доме» прошла наша первая семейная выставка. На ней журналисты спрашивали: «Почему вы не похожи друг на друга?». Я для себя сформулировала: семейный подряд – это одно, а творческая семья – это другое. 

Родители учились в художественной школе, в пейзажной мастерской Художественного института – у них были одни и те же прекрасные учителя: Светлицкий, Штильман, Фомин, которого папа почитал как отца. Карпо Демьянович Трохименко… Когда папа поступил в художественную школу, его отца забрали, маму выслали. Обычно детей репрессированных отправляли по детдомам. Карпо Демьянович папу отстоял…

В детстве казалось, что папа рисует правильно, а мама – не совсем. Ее работы не принимали на выставки, они просто сияли на фоне соцреализма. Мама была очень эмоциональной. 

У них была честная и хорошая жизнь. Люди, которые прошли войну, ценили возможность работать – проснулся, пошел в мастерскую и рисуешь. Все остальное было неважным. 

1960-е годы – их время. У нас был очень открытый дом. У нас кто-то постоянно жил – папины друзья, мамины одноклассники. И мама, и папа были очень образованные люди, много читали. У нас была хорошая библиотека. Когда мы получили отдельную квартиру папа с большим удовольствием раскрасил – сделал абстрактными – стены и табуретки. 

Для меня главное в творчестве папы – то, что он взял у своих учителей, то есть честное отношение к творчеству как труду.

Папа настаивал на каждой мелочи: «Попробуй не помыть кисти – из тебя не будет художника». Я всегда мою кисти. 

Всегда чувствовалось папино личное, энергичное  отношение к жизни. Теперь я преподаю, и повторяю папины уроки: «Ты лучше поработай немного, но в таком напряжении, чтобы устать». 

Люба в институт не поступила, и папа поддержал в ее решении работать самостоятельно. Но школа у нее была прекрасная. Как художник она ничего не потеряла от того, что не ставила шесть лет подряд блик на носу, как остальные. Родители ее поддерживали, папа понимал, что она делает. Родители гордились ею. 

Как-то художница Мария Синякова приехала в Киев, Дмитрий Горбачев и Саша Парнис привезли ее к нам в мастерскую. Горбачев потом рассказывал: «Їй сподобалися роботи всієї сім’ї, але найбільше – Люби». Любе тогда было 14 лет. Родителям было очень приятно, что Синякова похвалила их дочь.

Последние годы папа работал дома. Рисовал зиму, из окна, одни и те же деревья. Когда его не стало, и я в мастерской все их расставила… 

Галерея «Синий вечер», в которой до карантина открылась папина выставка (и продолжится после его окончания) — частная. Галерею памяти Олексы Захарчука открыли его дети, Юлия и Алексей, в этой галерее они выставляют работы своего отца, и тех, кто был ему близок. Захарчук ценил моего отца. 

Для выставки в «Синем вечере» Юля (Юлия Захарчук — искусствовед, соосновательница галереи) отобрала папины  зимние деревья и  «армянскую серию». Папа ведь никогда сериями не выставлял эти работы. 

Выставка называется «Свiт радості» — это Люба взяла у Жадана, у него «світ радості і дерев». Оставили часть фразы, чтобы не загромождать. У папы жизнь была трудной, но свет радости и понимание деревьев — были. 

Мы делали несколько выставок папы в разных хороших музеях и галереях. Но так, чтоб выставить полностью всю эту Зимнюю серию – не было. Я когда Юле сказала, ей эта идея понравилась. 

Я поняла, что старость – это и есть жизнь в карантине. До конца жизни папа проживал какой-то определенный момент, то, к чему он был призван –  показать как понять деревья. 

В последние годы папа остался один. Мама ушла в 1991-м году, он – в 2006-м. Он делал очень много маленьких работ. Мы потом назвали их «Аллеи ботсада». 

У папы потрясающие пастели. Он их очень ценил – никогда не продавал. Только если дал работы на одну выставку, и на выставке их купило Министерство культуры, или он кому-то из друзей сам подарил. Пастели он писал с 60-х годов и до конца… хорошие, но последние – одиночество и просветленность. 

Я когда-то писала о творчестве папы: «У часи чіткої регламенатації всіх сфер життя, часи відчуження як основного принципу існування особистості, саме  стан єдності з природою повертав людині відчуття реальності вланосного існування. Магія буденних мотивів, невибагливих сюжетів, закономірність переходу зими у літо, з фіксацією на найтонших фазах та відтінках цього пеоеходу…»  — все это можно и про его выставку в «Синем вечере» сказать. 

В одном зале галереи  – «Армения» – осень, в другом зале – «Зима», в третьем зале – «Весна». То есть просто течение жизни: зима, весна, лето, осень, и потом опять все с начала.

***

После карантина выставка живописи Бориса Рапопорта откроется, ее можно увидеть тут: Никольско-Слободская, 1а, Метро Левобережная. Галерея работает по предварительной договоренности, +38 (067) 465 95 99