Главное событие киевского оперного сезона — премьера оперы Вагнера «Тристан и Изольда». В концертном исполнении участвует Kyiv Symphony Orchestra, дирижировать будет Виталий Алексеенок. К каждой части, к важной увертюре и ноте будет приковано пристальное внимание. Виталий Алексеенок рассказал Kyiv Daily о том, что для него значит — Вагнер и его опера.

Что для вас означает — дирижировать этой оперой Вагнера?

— Для меня это вызов. С Вагнером я знаком давно, «Тристан и Изольда» для меня — и особенная и любимая опера. Я подхожу к ней с большим трепетом. Для меня эта работа — большая честь и большая радость.

В интервью  1999 года МакВикар сказал «Гардиан», что ушел после второго акта, происходящее на сцене казалось ему мучительной, болезненной чушью — «Вагнер не позволяет своим людям жить, он слишком сильно их контролирует и хочет использовать их в своих интеллектуальных целях». Как относитесь к Вагнеру вы? Как к авторитарному автору?

— Во-первых, это нормально. Это мнение, пусть даже авторитетного человека. Я отношусь к происходящему в «Тристане» совершенно иначе: за каждым словом, за каждым тактом, я вижу глубокую философию. Текст оперы — и инструментальный, и вокальный — скрывает многое, неочевидное, не вербальное. Как раз во втором акте мало действия: на сцене почти ничего не происходит. Но многое — описывается. Это тонкие,  метафизические вещи, их понять не так-то просто, тем более, если не вдумываться. Нельзя взять и проникнуться  Вагнером по касательной, мимоходом, с первого раза.   Невозможно понять всю палитру оттенков сразу же. Тем не менее, эти оттенки и смыслы в «Тристане» присутствуют.

— Вы смотрели работы других дирижеров и режиссеров, работающих с этой музыкой и текстом?

— Да, конечно. Я слушал много записей. 

«Тристан и Изольда» скорее симфоническая опера, и это значит, что в ней важна роль дирижера. Но певцы в этой опере значат невероятно много и у нас возникло тесное творческое взаимодействие с ними. Как дирижер я не стараюсь делать что-то «принципиально» иначе, допустим, работаю с партитурой не так, как, другие дирижеры. Но, безусловно, я делаю что-то по-другому, просто потому, что я так чувствую. Мы это делаем вместе — с певцами и  музыкантами. У нас уже получается по-другому,  но ведь и мы — другие. Логично и естественно, что у нас выходит другая интерпретация оперы, с другими темпами, другими акцентами, музыкальными и  смысловыми. 

Концертное исполнение — это трудно?

— Да. Но исполнение этой оперы — трудно в любом случае. Концертное исполнение трудно тем, что нужно еще больше концентрироваться на звуковом содержании. На сцене ничего не происходит, а это значит, что невероятно важно звучание музыкантов.

Есть сложившийся  профсоюз, «цех вагнеровских певцов». Расскажите о главных партиях в этой постановке.

— Тристан — Александр Шульц. Тенор родом из Германии,  его родной язык — немецкий, но он живет в Украине. Сопрано, Юлианна Баварская, наоборот — родом из Украины, но живет в Германии. Оба они говорят по-немецки, оба понимают тексты и все, что касается интерпретации. 

Что касается «вагнеровских певцов»…  да,  такое разделение существует. Я согласен с тем, что хороший певец должен соответствовать определенным рамкам и критериям, но певец может уметь и больше. Я бы не рассматривал сейчас  вагнеровского певца как нечто уникальное, особенное, отличающееся от всех остальных. Тут все сложнее. Да, для Вагнера требуется квинтэссенция умений. Второй или третий акт в «Тристане…» длятся  примерно столько, сколько длится вся «Богема» Пуччини. Соответственно, вызовы для певцов и для оркестра — примерно как у Пуччини, но в разы сложнее, за счет объема и масштаба работ. Певцам необходимо быть в прекрасной физической форме — чтобы их было слышно. Еще певцы должны владеть широкой палитрой красок — в «Тристане» много пиано. Кстати, в «Тристане» я еще вижу бельканто, принципы итальянской оперы тут сохраняются, в том числе, и в качестве голоса.

Оперу «Тристан и Изольда» как-то рекламировали в парижском метро: «Тристан любит Изольду. Изольда любит Тристана. У вас есть время? Но Изольда отдана другому. Ваш вагон подходит? Сейчас быстренько все расскажем. Они решили вместе отравиться. Но служанка Изольды заменила яд на эликсир любви, и это круто, но тут возникают две проблемы: во-первых, они любят друг друга еще больше, а во-вторых, вы сейчас пропустите ваше метро» — как бы описали эту оперу вы?

— Я бы подошел к этому с другой стороны. Скорее, я бы спросил у пассажиров метро: «Что для вас важнее: любовь или чувство долга?»; или: «Можете ли Вы быть счастливыми, делая несчастными других?»; или: «Вы готовы идти на поводу эмоций, когда разум требует чего-то другого?» Наверное, так. Весь «Тристан» — это постановка вопросов. Даже гармонически он выстроен именно так, весь его музыкальный язык — вопросительный. Это меняется только в конце третьего акта, в самом-самом конце. До этого  — сплошные вопросы, на тысячи разных ладов. И на эти вопросы, конечно, каждый зритель из публики будет отвечать сам.

Виталий, как вам работается с этим оркестром?

— Приятно и комфортно. Для музыкантов  Вагнер — это тоже большой вызов. Им интересно, и они постигают новый стиль. Это большое приключение для нас всех. У нас хорошая рабочая атмосфера, я вижу интерес и открытость, мы вместе рассказываем эту историю.

• Когда: 15 сентября, в 18:00
• Где: Национальная Опера Украины, Владимирская, 50

ФОТО: Эльза Жеребчук