На фестивале Bouquet Kyiv Stage в его детской программе прошла выставка работ Лиор Вайз, созданных специально для романа Давида Гроссмана «С кем бы побегать».
По порядку: «С кем бы побегать» — это роман-бестселлер, впервые вышел в 2000 году, на иврите, получил множество премий, переведен на множество других языков и неоднократно переиздавался в Израиле и за рубежом. Роман Гроссмана переплетен с топографией Иерусалима, сюжет связан с передвижениями о улицам города главных героев — девочки Тамар, юноши Ассафа и собаки Динки. Каждая иллюстрация отражает реальный объект в Иерусалиме — площадь, кафе, здание. Департамент пластических искусств при муниципалитете Иерусалима пригласил художницу Лиор Вайз создать восемь иллюстраций к роману. Ее работы были напечатаны на больших рекламных щитах и размещены в Иерусалиме в соответствии с локациями, упомянутыми в книге. Эту выставку показали в Киеве дважды — на Книжном Арсенале и — на фестивале «Букет».
В день квеста-игры-разговора о книжке и иллюстрациях к ней Kyiv Daily поговорил с художницей Лиор Вайз.
Лиор, прямо сейчас проходит выставка ваших иерусалимских работ к роману «С кем бы побегать». Вы иллюстрировали другие книги Давида Гроссмана?
— Нет, только эту.
А других авторов?
— Еще я иллюстрировала «Алису в стране чудес» и сборники стихов.
Как вы работаете – не читаете, делаете наброски или приступаете к работе после прочтения книжки?
— Иллюстрации к книжке Давида — это был проект мэрии Иерусалима. Мне предложили, я с удовольствием взялась за работу. Потому что Давид Гроссман – мой одноклассник, он безумно занят, его время драгоценно. Перед тем, как идти на первую встречу с Давидом, я перечитала роман несколько раз, вдоль и поперек: проверяла героев, локации – вся книга была в закладках. Когда Давид это увидел, он улыбнулся: «Ты подготовилась на пять с плюсом».
Второе, что нужно было просмотреть для этой работы – локации. События книги происходят в Иерусалиме, она пронизана иерусалимским духом, и нужно было взять и физически пройтись по всем местам, которые там упомянуты.
Я нашла в вашей «иерусалимской» серии иллюстраций самого Давида Гроссмана. Так поступают в кино, это называют «камео». Это правда камео Давида Гроссмана или мне показалось?
— Да, это он. Он там должен был присутствовать в виде духа, гения места. Здорово, что вы заметили его. Я пыталась создать атмосферу, которая отражает больше дух, чем букву книги. Например, у меня в работах очень много кошек, а в книге о кошках нет ни слова. Но Иерусалим без уличных кошек представить невозможно – они – бродячий, очень гордый и независимый символ города.
Вы учились вместе с Давидом Гроссманом. Это было еще в Беэр-Шеве или это уже был Иерусалим?
— Иерусалим, мы росли в одном районе, по соседству.
Ваше с Давидом детство напоминало истории детства Тамар и Асаф?
— Поколение Тамар – это все-таки поколение наших детей. Все проблемы книги (взаимное недоверие, наркотики, побеги из дома) – это все не про нас – мы были респектабельными буржуазными детьми. В 1990-е годы, когда росли наши дети, весь этот дух свободной наркоманской вольницы просто витал в воздухе, и мы безумно боялись за детей. Мы хотели все это влияние предотвратить. Наши дети не спали на улице и не убегали из дома. Но все это было где-то рядом, где-то близко – Давид не придумал эту идею исключительно из головы.
Опять же, о кошках. Одна из моих локаций нарисована похожей на киевский Андреевский спуск. Это место у нас называется «Кошачья площадь», Кикар а-Хатулот. Из названия площади у меня и появились кошки, которые разбежались по всем иллюстрациям.
Как бы вы определили жанр романа? Влиял ли этот жанр на ваши иллюстрации?
— Это реалистический роман, потому что проблемы бездомных детей, детей-наркоманов, детей, живущих на улицах реальные, а не выдуманные. Я знаю, что Давид несколько дней жил на улице с этими детьми, для того, чтобы поговорить с ними, чтобы они его поняли и приняли. С другой стороны, там есть масса вкраплений, фантастических элементов. Та же самая монахиня Теодора, которая как принцесса прожила в башне 50 лет. Поэтому жанр книги сложно втиснуть в определенные рамки.
А вам это давало свободу?
— На первых порах были ограничения, потому что когда я приходила с эскизами к Давиду, он говорил: «Ой, вот эта твоя Динка – собака, но не такая собака», или «Ой, а вот эта Тамар… она выглядит не так, она наверное, в жизни более худая». У него в воображении его персонажи уже жили, и когда он видел мои рисунки, этот диссонанс с ними его немножечко дергал. Я пыталась сначала строго следовать тому, о чем он говорил, а потом поняла: «Нет, художник тут — я. У меня есть свое видение, все, я работаю одна». Но конечный результат Давида обрадовал.
Вы не вступали в подобные отношения с другими его книжками? Вы не хотели бы нарисовать иллюстрации для еще какой-нибудь его книги?
— Наверное, для последней. Надо будет посмотреть, как она называется. Той, что вышла после «Лошади» («Входит лошадь как-то в бар»… Там идет речь о женщине во время Второй мировой войны. Скорее всего, ее еще не перевели на другие языки. Книги Гроссмана тяжелые, они — о тяжелом и важном. «С кем бы побегать» – одна из самых легких книг, очень ажурная, очень кружевная, несмотря на всю серьезность темы. И все равно я работала над ней целый год.
Лиор: как биолог стал художником?
— Я рисовала с детства. Я рисовала на всем, на чем могла. Поскольку я была хорошей девочкой, когда родители сказали: «Ну что это за работа – художник? Иди и получи нормальное образование» — я послушно пошла и стала учить биологию. Биологом я не работала ни единого дня. Но… биологию и искусство объединяют любовь к людям, животным, ко всему живому.
Скульптуры, куклы, ювелирное искусство, живопись, анимация, графика – что из перечисленного присутствует в вашей ежедневной практике?
— Зависит от проекта. Сначала я делаю наброски, а вот они могут вырасти во все что угодно. За каждым хорошим проектом должна быть интересная история, как у Гроссмана или не хуже. Хороший проект всегда что-нибудь рассказывает. А какую форму это все примет — анимационную, графическую и так далее, мы решим в процессе.
Это был мой следующий вопрос! Ваши работы всегда рассказывают историю, то есть сначала — история, потом — картинки. То есть вы работаете немножко как писатель, как рассказчик?
— Получается, так.
Над чем вы сейчас работаете?
— Я – куратор выставки в очень известном иерусалимском кафе. Поскольку я сама жительница Иерусалима, для меня это очень важно. Одна из последних выставок, посвящена связи между искусством и текстом. Еще я делала серию офортов, это мой собственный проект, как художницы.
Вам интересно открывать возможности новых техник или комфортно работать с чем-то привычным?
— Больше всего люблю офорты и, естественно, рисунок и живопись. Это мое. Это то, с чего я начинаю, и чем обычно заканчиваю.
На что вам нравится смотреть, но вы с этой техникой не имеете дела и сами не хотите в ней работать?
— Я не люблю компьютерную графику. Я предпочитаю рисовать руками – для меня важно чувствовать карандаш в руке и бумагу под пальцами. Поэтому бывают очень крутые работы, но они не для меня.
Из чего состоит ваш обычный рабочий день?
— Обычно я работаю из дома – у меня нет студии, и мне нравится быть дома в окружении своих привычных вещей. Перед тем, как садиться работать, я переделываю обычную домашнюю работу (тарелки мою, немножечко убираю) – это мне помогает настроиться. Вот я все переделала все, и есть время для искусства.
Как решался вопрос о выставке по книге Давида Гроссмана в Иерусалиме?
— Этот проект инициировала иерусалимская мэрия. Она приняла на себе все заботы – они получили все необходимые разрешения. Там был специальный человек, который занимался тем, что опрашивал жильцов домов, на стенах которых висели картины, не против ли они, чтобы тут висели изображения. Мы выбирали локацию, решали что и где повесим, а потом этот специальный человек ходил и договаривался с жильцами. Кстати, это было далеко не всегда просто. Давид Гроссман – великий писатель, но при всем этом он – либерал, относится к левому крылу, и, скажем, «ультраправые товарищи» очень не хотели видеть работы по его книгам на своей стене.
Когда я создавала работы этого иерусалимского цикла, я понимала, что они будут в пространстве города, мне не хотелось никого ни провоцировать, ни подстрекать. Работы буквально — очень нейтральны, они милые, цветные, приятные для глаза, хотя и касаются иногда сложных, не радужных тем.
Текст: Вика Федорина
