В конце ноября в столице прошел впервые Международный фестиваль искусств «Код Ступки», посвященный 80-летию Богдана Сильвестровича Ступки.

В 2003 году Ступка сыграл главную роль в спектакле «Царь Эдип» Софокла, поставленного на столичной сцене грузинским режиссером  Робертом Стуруа.

Центральным событием фестиваля стал показ спектакля Роберта Стуруа по пьесе С. Беккета «Конец игры» Национального театра им. Шота Руставели на сцене Национального академического драматического театра им. И. Франко. Спектакль — философски органичен и перекликается с современностью, которая иногда напоминает соревнования по злодеяниям. Это своеобразный спектакль-размышление и предупреждение о том, что будет дальше, в конце игры.

«Я слышал, что на встречу звали всех людей, кто любит театр, пришло мало народа», — улыбаясь, произнес Роберт Стуруа на встрече перед спектаклем в небольшом зале, где собрались преимущественно «франковцы» и представители СМИ — всего около полсотни человек.  Режиссер вспоминал о Богдане Ступке, рассказывал о театре, немного о политике, много шутил, рассказывал забавные жизненные истории.

Об Украине и спектакле «Конец игры»

У нас всегда трудности в Украине — это проблемы с декорациями:  таможенники думают, что мы везем контрабанду — мандарины. В этот раз помогла вмешательство руководителя фестиваля Ирины Батько-Ступки, которая добилась чтобы машина с декорациями пришла вовремя.

Спектакль «Конец игры» по пьесе Сэмюэля Беккета: здесь идет речь о том, что происходит с людьми, когда мир кончается. Все ждут апокалипсиса и рано или поздно, он, как месть высших сил на нас обрушится. Эту постановку мы посвятили памяти выдающегося композитора Гии Канчели, многолетнего соавтора и моего друга, автора музыки ко многим спектаклям.

Не могу сказать, что для себя вынесет зритель, но для меня ясно, что если мы забываем даж не законы Божьи, а элементарные человеческие законы, то мы — недостойны Библии. Будьте осторожны, не совершайте грехов.

О Богдане Ступке

Богдан Ступка был для меня был из тех людей, которых невозможно забыть. «Царь Эдип», который я поставил, где он играл главную роль  — пьеса нелегкая. В этих сложных и мучительных репетициях я понял, что имею дело с необыкновенным человеком.

Он был большим жизнелюбом и оптимистом…

Хотел бы, чтобы на фестивале «Код Ступки» были б спектакли из разных стран.

О театре 

Театр — необычное место, чудесное и магическое. Как только мы становимся очень заземленными, вся гениальность и странность истлевает в театре.

Театр гениален тем, что можно делать все — это полная свобода. Я иду в какой-то театр  и не знаю, что я там увижу или на спектакле. Заманчивое качество театра — приходить и удивляться. Иногда удивляюсь и восторгаюсь увиденным в театре. Но «красть не могу», режиссеры и такие бывают, лезут в карман коллег. Хотя это скоре не кража, а влияние.

Я часто говорю, что грузинские артисты играют так, будто завтра уже не  будут живы, как будто это их последний спектакль в жизни.  Что-то подобное есть и у украинских артистов.

Не очень люблю детективы… И так же комедии — они смешат, а нам не смешно, а иногда бывает даже и стыдно.

О мире и родной Грузии

Миром овладели существа, которые низки по интеллектуальному уровню — это одна из пугающих меня вещей. В  ХХ веке были личности — Рузвельт, Черчилль, а сейчас все какие-то серые и противные… 

Раньше я хорошо спал, а сейчас не могу.  Эта политика… Знаете, мой дедушка принимал в партию  Сталина. Я думаю о политике, и ругаюсь. Моя жена говорит —  «брось эту ерунду»», а я не могу. И мне это очень мешает, потому что это — моя родина, я хочу чтобы там все было очень хорошо. Всю жизнь я ставил спектакли против насилия, против диктаторов, вся жизнь моя посвящена этой борьбе.

Я считаю, что сейчас в моей стране возник фашизм. Видимо, это зависит не от какого-то одного человека, это что-то скрывалось в нас самих,  какое-то зло, когда почувствовало нестабильность ситуации, само вырвалось наружу, дьявольская стихия.  В пьесе Артура Миллера «Это случилось в Виши», один из героев говорит «Фашизм – это хамство!»

Об уроках музыки

Начал учится музыке в первом классе:  к нам домой приходила педагог — красивая армянка. Мой отец был очень красивым мужчиной и он начал флиртовать с ней. Это заметил я, и видимо, заметила моя мама. Говорю матери, мол, мол, она меня бьет линейкой по пальцам (чтоб посадка руки была классической). Мама заявила: «Выгоняю этого педагога!», боясь такого соперничества. Так прекратились мои занятия. Позже, в 13 лет — пора влюбленности, я вернулся к музыке, потому что джаз в то время  был соблазном для девушек. И я начал самостоятельно изучать фортепиано. И поэтому в моих спектаклях много музыки, ибо артист иногда не может выразить того, что есть в музыке. 

О работе и интригах

Сейчас сотрудничаю с театром Et Cetera, в котором сейчас проходят репетиции  известной пьесы Островского «На всякого мудреца…». Я делаю не всю пьесу, мне кажется там много лишних разговоров, не все ясно современному зрителю. А мой любимый размер пьесы – один час тридцать минут. 

Расскажу не очень удобную историю, хотя это правда. Около Оперы была общественная уборная, туда ходил оперный певец, с которым я был знаком. В уборной сидел старый человек, и они подружились с этим артистом. Спустя какое-то время, старого человека не оказалось на месте, и артист подумал, что тот, наверное, умер. Однажды певец оказался на другом конце города — зашел в туалет и увидел того самого пожилого мужчину: «Как ты? Жив? Почему ты здесь?». На что тот ответил: «Интриги, интриги!»

Текст: Ирина Голиздра