Разговор с тогда еще будущим директором Одесского художественного музея Александром Ройтбурдом о модели идеального музея.

Какие новости Александр, что будет с музеем?

— я буду директором.

Почему была такая реакция на ваше назначение?

— это традиция советских времен: нетерпимость к личностям в культуре. Нужен (удобен, понятен) клерк, исполнитель, и чтобы был свой, из стаи.

Что человек не из стаи мешает делать коллективу?

— спать.

Воровать?

— не думаю, что в этом музее было воровство. При всех проблемах, которые в нем существуют, пропаж в музее нет (на мой взгляд, я не проводил аудита), по моему ощущению предыдущий директор, Виталий Абрамов — кристально честный человек. Не так давно как раз он проводил и полный аудит, и полную проверку коллекции, в этом смысле там все нормально.

И с фондами  тоже все нормально?

— На фондах сидит женщина, Людмила Анатольевна Еремина, она в музее больше пятидесяти лет, мимо нее муха не пролетит.  Фонды, насколько это возможно, в приличном состоянии, они находятся в цокольном этаже, а не подвале, но они должны быть над землей, потому что и в фондах, и в отделе Народного декоративно-прикладного искусства недопустимая влажность, особенно в прикладном искусстве, там цветут стены, могут зацвести гобелены и рушники, это их убьет. Картину еще можно отмыть, текстиль нельзя. Тем не менее фонды — в относительном порядке. Думаю, можно сделать временную пристройку на пустующих площадях, где сейчас огородик развели—помидорчики растут… туда, наверное, можно расширить Фонды.

Почему работа с музейными Фондами всегда похожа на тропу Хо Ши Мина?

—  сложно ответить на это однозначно. Думаю, с советских времен музейщики, когда происходило переформатирование музеев,  и с одной стороны  провинциальные музеи «укреплялись» какими-то работами, с другой стороны —  из запасников центральных музеев какие-то вещи  (лучшие) изымались, все музейщики боятся открытости фондов, чтобы у них ничего не забрали. Тем более, что было в свое время не очень дальновидное заявление Ющенко про украинский Эрмитаж, куда надо свезти запасники всех украинских музеев. Оно было не совсем законодательно верным, потому что музей является собственностью территориальной громады, а  фонды защищены законодательством Украины, но не находятся  в собственности государства, они — собственность громады.

Можете составить дорожную карту для человека, который решится возглавить музей: какие ошибки нельзя совершать?

— во всех музеях разная ситуация,  это зависит и от специфики музея, и от коллектива, и от города, в котором музей находится, и от направления музея. Что я могу сказать человеку, который захочет возглавить Археологический музей,  у которого нет потенциала трансформации? У Художественного музея этот потенциал есть, а вот если, допустим, взять Одесский музей западного и восточного искусства, там, где Караваджо, который сейчас арестован и выступает вещественным доказательством, где Хальс, Маньяско, Лука Делла Роббиа, Тициан….Чтобы пополнять его коллекцию даже второстепенными работами мастеров такого ряда, современными, зарубежными, нужен весь бюджет Украины. Поэтому этот музей в принципе лишен потенциала развития, это — исторический факт. Художественный музей, куда пошел я — должен быть живым.

У музеев разные типы хозяйствования?

— нет, во всех музеях общий. Типы идеологии и перспективы развития — разные.

Что будете делать с музеем?

— у меня есть программа на 100 дней. Первое — это организационные, тактические задачи. Я не говорю про неотложные хозяйственные — крышу починить. Надо оптимизировать график работы музея.

Как?

— кассы музея в будни закрываются в 16:30.

А рабочий день у потенциальных посетителей заканчивается на часа два позже.

— да. Я считаю, что можно сделать два выходных дня, но за счет этого продлить рабочий день до семи, а в ряде случаев,  — допустим, в пятницу вечером и в субботу и дольше (например, музей  может работать до девяти в пятницу, и до восьми в субботу). Если надо, в какие-то дни музей может позже открываться. Надо поговорить с коллективом. По порядку: починить крышу, оптимизировать график, укрепить коллектив. Принять на работу научных сотрудников с профессиональным образованием. В музее  хотела работать Марина Скабелкина из Харькова, закончила питерскую академию художеств, специализировалась на «Бубновом валете», защищалась по Осьмеркину. Приезжает устраиваться в музей, и ей Седых, и.о. обязанности директора по образованию юрист, говорит: бакалавриат — это недостаточное образование.

Там работают научные сотрудники с профильным образованием, и   они ощущают давление администрации.

Сколько людей работает в музее?

— человек 50 в штатном расписании.

Мертвые души?

— мертвых душ нет, есть незаполненные вакансии, я хочу  заполнить их профессионалами. Прежде всего, это это будут научные сотрудники. И хочу переделать штатное расписание, чтобы можно было нанять людей, связанных с коммуникациями музея и пиаром, ввести отдел развития и фандрайзинга. Предыдущий директор не умел пользоваться интернетом,  у него как-то спросили какой средний возраст работников музея и он ответил: музей состарился вместе со мной. Я хочу чтобы музей омолодился.

Вы выделяете Одесский художественный из общей массы украинских художественных?

— это один из самых интересных украинских музеев, не могу сказать что самый лучший, — по собранию украинского искусства Национальный художественный лучше, по собранию русского искусства — лучше Киевская художественная галерея; есть Львовские музеи, они на порядок лучше, есть уникальная, коллекция позднего Возрождения и барокко и «голландцев» в Житомирском музее, собрание сарматского портрета и коллекции нескольких ветвей рода Потоцких в Виннице. В Одесском музее, может быть, нет мировых шедевров, но есть шедевры и русской и украинской школы. Что естественно, Есть вариант картины «Что есть истина» Ге — на мой взгляд, он лучше, чем тот, что в Третьяковке, он свободнее написан; «Валькирия» Врубеля, потрясающая; «Жатва» Серебряковой — это одна из двух ее программных вещей дореволюционного периода, несколько работ, маленьких и ранних, Кандинского. Несколько работ второго ряда, но крупных мастеров —  два достаточно серьезных Рериха, в том числе вариант  «Заморских гостей»; «Скрипка» Петрова-Водкина; бубновалетские натюрморты Кончаловского и Ильи Машкова; Сарьян, программная работа «Горы» — это наверное один из лучших пейзажей Сарьяна. Много Яблонской, из украинского искусства — ранний Петрицкий, очень редкий; совершенный, ранний Глущенко в духе старых мастеров, автопортрет с цветочком а-ля Дюрер, после этого он стал импрессионистом. Такого Глущенко нет нигде больше. Вся южнорусская школа, конечно, она, конечно, локальна, но без нее невозможна история искусства, и сливки этой южнорусской школы собраны в Одессе — это крупные мастера, это и Костанди, и Петр Нилус, и Головков, и Буковецкий. Ну и есть, куда развиваться. Я знаю, что я хотел бы приобрести. Не знаю, как, но знаю — что.

Чтобы вы хотели приобрести?

— коллекцию одесского авангарда конца 1910 годов. Недопустимо мало представлено в музее одесских нонконформистов, они должны быть шире представлены в музее. И, конечно же, современное искусство.

Вы привели в порядок крышу, график и коллектив. Что дальше?

— собираю стратегическую сессию (ненавижу это слово, но лучше так сказать, чем «общее собрание коллектива») и понимаю, чего они хотят. Дальше, уже с этим, собираю вторую стратегическую сессию, делаю ее в «Терминале 42» или Хабе или Библиотеке Грушевского — уже с городом — чего хочет город от музея? После этого я конструирую несколько структур возле музея. Фонд «Музея для перемен» возле уже есть и он успешно помогает музею. Нужно сформировать Попечительский совет музея, который был бы клубом тяжеловесов, которые либо лоббируют интересы музея, либо помогают материально; общественный совет, из интеллектуалов, музейщиков…  И еще — Клуб друзей музея. Это нормальные люди, которые могут раз в год внести в общую кассу 1000 долларов. Таких, я думаю, могут быть сотни. Ну, или вариации — приобрести для музея работу, с условием, что на табличке к этой работе будет отмечено «дар такого-то». Либо отреставрировать работу, с тем чтобы на табличке была зафиксирована благодарность за реставрацию.

Общая идея — вшить музей в ткань города?

— конечно, я говорил с губернатором Степановым, и попросил собрать губернаторский прием для депутатов и попросил бы их стать коллективным патроном музея. С этим я пришел бы и к мэру города. Потому что у города нет ни другого такого музея, ни  другого мэра. Если он меня примет, я ему это скажу. Конечно же, я никогда не стану его политическим симпатиком, и никогда не буду говорить, что он единственная надежда Одессы. Но для него это может стать  шансом проявить себя в роли просвещенного отца города.

Это набор средств по перезапуску. 

— программа «100 дней» —  это и есть перезапуск. Дальше надо форсировать. Сейчас в музее производится экспертиза по состоянию здания, выясняется, в какой степени нужен капитальный ремонт, если капитальный ремонт действительно нужен, параллельно с ним нужно будет решать вопрос о том, чтобы в музее появился климат-контроль, контроль влажности, новая современная система охраны, пожарной безопасности, новое оборудование в экспозиции и в фондах, чтобы наконец в музее появился лифт, и как программа максимум — думать о расширении музея. Одновременно с этим, на волне своего прихода я хочу организовать серию подарков музею — от ведущих современных украинских художников, от коллекционеров, галеристов. И многие уже пообещали.

Кто будет вашим заместителем (преемником)?

Я прихожу с командой из фонда «Музей для перемен».

— да, они были волонтерами, сначала они помогали беженцам, потом стали заниматься социальными проектами, а потом музеями. В этом проекте есть Александра Ковальчук, я хочу ее видеть своим заместителем.

Когда будете уходить?

— не знаю. У меня контракт на пять лет. Если дадут работать, буду работать. Если я увижу, что травля не прекращается и мешает музею – переформатирую музей и подам в отставку. Я не цепляюсь за власть.

То есть вы видите себя антикризисным менеджером?

— наверное.

100 дней прошло, что дальше?

— я мечтаю о том, чтобы у музея появилось второе здание, Музей современного искусства. Настоящее здание музея в принципе должно оставаться таким, какое есть, может быть, акценты будут пересмотрены, я считаю, что ненормально когда Баранов-Россине пылится в запасниках, все-таки мировое имя, а в экспозиции висят какие-то «Строители ДнепроГЭСа».

В музее будут жизнь и движение?

— я этого хочу. Мне категорически не советуют говорить о том, что в музее должно быть кафе, но я хочу, чтобы семья могла прийти и остаться в музее на целый день, в музее надо проводить ивенты, я рассчитываю на хипстерскую аудиторию.

Пустить в музей детей

— конечно. Дети — это отдельная программа. Но вообще, в музее должна быть живая атмосфера, в нем должны тусоваться модные люди.

Арт хаб?

— да. Я хочу превратить музей в хаб, насколько это позволит здание. На второй этаж, в отдел ХХ века ведет винтовая лестница, по которой я боюсь ходить, что можно говорить о людях с ограниченными возможностями.

Это пока не предусмотрено вообще?

— около $ 50 000 стоит хороший лифт. Нужно подумать, где его можно сделать.

Какой годовой бюджет музея?

— 2 миллиона гривен.

Это зарплаты плюс коммуналка?

— да.

Поэтому нужен музей современного искусства? 

— он позволит частично разгрузить основное здание музея, освободит  площади основной экспозиции, позволит сделать их более насыщенными и позволит открыть площадки, движение… я хотел бы, чтобы новое здание (здания) находились по соседству, как и где будем решать. Надо войти в эту должность и ставить пред губернатором вопрос о расширении.

Помечтаем? Что необходимо для проведения выставок мирового? Богатая страна?

— страховка выставки в Украину из-за того, что в стране есть военный конфликт, невероятно высока, и у нас нет ни одного музейного помещения, соответствующего технологическим параметрам.

Поэтому нас ждет в ближайшее время ностальгия по мировой культуре и/или художественная самодеятельность?

— с точки зрения Одессы это ностальгия по мировой культуре.

В Одессе есть и не виден Егоров. 

— есть 30 работ Егорова, в экспозиции четыре. На мой взгляд, в музее должен быть зал Егорова. Недопустимо мало Хруща, Ануфриева, Ястреб, Басанца, многих других – от шестидесятников до самых современных. В музее должны быть реконструированы проекты и инсталляции 1990 годов, музей должен приобретать станковые вещи стритартистов, фото и видео, даже компьютерные игры, которые уже начал закупать Музей современного искусства Одессы.

Современный музей будете делать мультимедийным?

— да, если будет современный музей, будем.

Текст: Вика Федорина

Фото: Олег Куцкий