Василь Корчевний вчиться в аспірантурі Могилянки і працює в бібліотеці. «Будні бібліотекаря» — це його колонки про старі книжки, читацький щоденник. Марк Z. Данилевский. Дом листьев.
Эта цитата никак не передает общий характер и настрой книги, в которой ее можно найти. Этот отрывок более литературен, чем большая часть «Дома листьев» Марка Z. Данилевского, постмодернистской игрушки, которая маскируется под триллер. Зачем тогда приводить эту цитату? Ответим другой цитатой: «во первых, это красиво». Но сам этот вопрос интересен. Есть некоторое ожидание от рефлексии относительно какой-то книги, которое заключается в том, чтобы приведенная цитата емко выражала общую суть, идею произведения. Такое ожидание, очевидно, влекомо некоторой инерцией в интеллектуальной традиции, которая до сих пор часто ориентируется на классические представления об искусстве. Этот «классический» взгляд подразумевает наличие у художественного произведения некоторой смысловой оси, идеи как принципа единства его составляющих. Теория искусства за последнее столетие сделала много усилий, чтоб отбросить такое представление, но окончательных всеми признаваемых истин об искусстве, естественно, сформулировано не было.
Если абстрагироваться от вопроса единой идеи текста, то приведенная цитата, возможно, получает право представить здесь обсуждаемую книгу, не делая вид, что общий смысл ее был схвачен и удобно упакован в половину страницы для быстрого и безболезненного употребления. Как некоторая деталь, кусочек мозаики, просвет через который можно заглянуть в чью-то историю или душу. Подобно тому, как какая-то черта или манера впервые встреченного человека приоткрывает для нас тайну его существа, не претендуя на то, чтобы выдать ее полностью и исчерпать вопрос.
Постмодернистская литература – яркий пример противодействия любой центрирующей интеллектуальной силе, которая пытается искать «суть» или «идею»” чего бы то ни было, в том числе самого постмодернистского текста.
Такой текст — это обычно коллаж, совмещение разных стилей и жанров. «Дом листьев» — именно такой. Он играет с читателем то в триллер, то в строгое культурологическое исследование, в нем с легкостью уживаются цитата из Хайдеггера в немецком оригинале и история про бои без правил в каком-то портовом городе. Само повествование состоит из минимум двух уровней: «культурологического исследования» загадочной кинопленки, представленного основным текстом, и истории случайного читателя этого первого текста, размещенного в огромных постраничных примечаниях. Мы как читатели наблюдаем и за историей, и за чтением этой истории кем-то другим, чтением, которое вовлекает читающего в череду ужасов. Мы наслаждаемся и боимся вместе с Другим, испытывая дистилированную до ясности форму работы литературного произведения. Ведь не в этом ли состоит одна из причин нашей привязанности к литературе? Она дает нам возможность жить чужие жизни.
Текст: Василь Корчевний
