Выходец из мягко-социалистической Чехословакии, чешский композитор Мартин Смолька (р. 1959) испытал влияние «польской школы» (Лютославский-Пендерецкий-Гурецкий), минимализма и экспериментаторов-американцев (Кейдж, Фелдмен, движение Fluxus).
Так написано на его сайте. А давайте попробуем разобраться своими силами, в чем сила его музыки.
Начнём с неожиданного: в авторских аннотациях к произведениям Мартин часто пишет: требуется терпение и удобная мебель. (При БДСМ часто тоже…). Иногда он довольно точно указывает ассоциации (ниже вы прочитаете, насколько точно), а иногда саркастически замечает “это просто настроение… представляйте, что хотите”. Он требователен не только к слушателям, но и к исполнителям, добиваясь от них сочетания нотографической дотошности и идеальной телесности: как дышать, как двигаться.
Есть такой метод научить плавать: бросить на середине озера; если не утонешь, ты умеешь плавать. Попробуем? Пьеса «осенние мысли» (1998). Слушаем.
Знаете, о чём тут думает Смолька? «Фантастическое животное с головой и передними ногами лошади, но остальная часть от рыбы»; вот что он себе представляет; а что, живенько. Или, второй вариант «сон о 24 пощёчинах, таких сильных, что аж звенит» (!!!). «Сон» тут не случаен: во всей музыке Смольки, ещё с 80х годов всегда присутствует некая заторможенность, меланхоличность, почти что депрессивность, которую он старательно перемежает агрессивной яркостью.
Вообще, карьера Мартина развивалась достаточно стандартно: в 80-х он с друзьями основал ансамбль «Агон», который выступал альтернативой разрешенному кастрированному модернизму. В 90-е он заинтересовался странными инструментами или настройками инструментов; работал с отображением городских звуковых пейзажей. «Но мы любим его не за это» (с) Всё же главное качество музыки Смольки — способность отстраненно, с достоинством передавать глубочайшие переживания, боль, скорбь.
Вот Semplice (2006): название переводится как «просто». Просто?
Пьеса написана «для новых и старых инструментов»: есть фрайбургский барочный оркестр, включающий духовые, щипковые и струнно-смычковые; а есть фрайбургский же ансамбль современной музыки Recherche (довольно известный; он раньше часто приезжал в Украину), кроме стандартных инструментов включающий в этой пьесе экзотические ударные. Смолька пишет: «металлические звуки ударных избавляются от их металлического звучания при помощи воды; мелодия лишается сентиментальности при помощи микрохроматики, шумов и… молчания». Мартин не любит сентиментальности! Он человек суровый, даже жестокий.
Чудеснейшие «синие колокола или колокольный блюз» (2011)
Тут надо просто дать слово автору: «Одно из самых удивительных явлений, которое вы можете заметить, когда слышите церковные колокола, вызвано их раскачиванием взад-вперед. Как правило, звук понижается после удара (что похоже на Blue Note в джазе) на микротона, а затем постепенно снова повышается. Мне было интересно применять это поведение высоты тона для оркестровых звуков, особенно деревянных духовых инструментов. Когда я работал над эскизами, я провел два месяца у моря. Там, словно завороженный, я посмотрел на воду. Это наблюдение сформировало постоянный образ пребывания. Может быть, поэтому мои колокола стали синими. Blue bells — bell blues. Но это больше, чем просто игра с перевернутыми словами и изменениями в значении. Главное услышать звук этих слов… Звук «L» круглый и мягкий, как морские волны. Буква «B» также круглая, но она может переворачиваться и ломаться — как прибой. И длинное «UE» звучит как ветер. Партитура требует, чтобы музыканты покинули безопасную местность равномерной темперации и вошли в «межзвездное пространство» микроинтервалов. Как и в большинстве случаев, я намерен вдохнуть новую красоту в старые, изношенные гармонии…».
Что прибавить к этому поэтичному абзацу? У Смольки есть удивительное умение совмещать жестокость, физическую боль; холод, отстранение — с теплотой, хрупкостью и уязвимостью, нежностью и лаской. На тембральном уровне он предпочитает живые, подвижные и насыщенные спектры.
Но при этом сковывает, обездвиживает, подчиняет их при помощи непредсказуемых нарушений симметрии, нарушений привычного хода того или иного слоя (мелодии, гармонии); за счет пауз, динамических контрастов, жёсткого монтажа и очень живой агогики (аналога дыхания в музыкальном синтаксисе).
Последний на сегодня пример — миниатюра pianissimo (1995), то есть тишайше, для четырёх труб. Слушаем.
Это «фишка» современной композиторской музыки — раскрывать уязвимость, не-маскулинность, хрупкость традиционно агрессивных инструментов и тембров. Нет, тут будет пару громких моментов, визгов, но в основном трепет и шёлк тихих низких звуков; технически это очень сложно. Ласково, да. И зверски.
Текст: Алексей Шмурак
