Разговоры в жанре «Портреты и случаи» мы ведем с художником Матвеем Вайсбергом в кафе рядом с нашими домами, — встречаемся, заказываем кофе, и — из обрывков памяти, полу-анекдотов складываются воспоминания, в которых соединяются история, память, искусство, юмор, жизнь. Новое воспоминание — об Игоре Талалаевском*.
Я художник не медленного, но поступательного развития, что-то большое со мной стало происходить не в школе, уже после армии. Я вернулся в 1981-м, уходил в армию академистом (по крайней мере, был наиболее близок к этому), а потом что-то со мной произошло, в первую очередь изменения были внутренние. И вот, два года армии, возвращение домой, и — погиб, покончил с собой, мой самый близкий друг. В нашем деле Игорь отвергал всякого рода карьерный рост. Мы читали общие книжки, «Необычайные похождения Хулио Хуренито» Эренбурга, «Модильяни» Виленкина. Класса с 8-го мы стали лучшими друзьями — ссорились, мирились — в общем, нормальные дети-нормальная дружба. Игорь был невероятно одаренным. Они с Тистолом до армии собрали группу левых художников под названием «Гембич», уговаривали меня в нее вступить, я сомневался.
У Игоря был совершенно замечательный прием, никем не подхваченный, он его называл «пастознейшая живопись» — пастозные слои рисовал флейцем, очень здорово у него получалось. Потом он это бросил и начал рисовать вещи, которые я тогда не понял, у меня не хватило времени их понять, а сейчас уже поздно — его нет, он уже скоро будет мне во внуки годиться. Ему был 21, я с ним все еще спорю.
