«Вместе» — это цикл статей Kyiv Daily о людях нашего города. Они делают общее дело — вместе. Вместе работают, вместе живут. При этом не подписывают друг с другом трудовых соглашений, их мало интересуют корпоративная этика и коммерческая выгода.

Героев этой рубрики объединяет дело, которое им трудно назвать работой в обычном смысле этого слова. Герои новой истории  Александр и Тамара Яновичи. Вдвоем они создали Центр современного искусства «Белый Свет», недавно галерея отметила день рождения, ей исполнилось четыре года.

Почему галерея, зачем вам она, чтобы что?

Александр: Помните, Анна Ахматова писала: «Когда б вы знали, из какого сора / Растут стихи, не ведая стыда»…? Все искусство растет Бог знает откуда. Галерея «Белый Свет», вместе с названием и визуальной концепцией, выросла из моей мастерской, которая находилась на 24-м этаже обыкновенного жилого комплекса. Серые стены, которые остались там от строителей, я решил выкрасить в белый цвет. Там все было белое, включая пол. В мастерской стало собираться много людей: друзья, художники, люди, с которыми можно было замутить что-то интересное. И я подумал: «С этом что-то нужно делать! Это моя приватная территория». Я хотел как-то переместить людей из мастерской, и решил устроить галерею. Мы нашли это прекрасное помещение, и, когда думали над названием, вспомнили, что мастерская моя – совершенно белая, а «Белый Свет» – подходящее понятие для галереи. White World – как Вселенная. 

Тамара: Изначально это была не только галерея. Мы пытались усидеть на нескольких стульях. Наши друзья имели отношение к кинопроизводству, временно остались без работы, у них были планы и желание. Мы решили совместить выставочный зал и киношколу: сначала детскую, она просуществовала около года, потом и взрослую киношколу, — вместе с детьми захотели заниматься родители. 

Позже мы поняли, что в одном пространстве не может быть и киношкола, и выставки. Сложно экспонировать работы стоимостью в несколько тысяч долларов, когда дети носятся по галерее и врезаются в стены… 

Александр: Наш друг художник Петр Бевза с самого начала говорил: «Ребята, вам не удастся совместить процесс и результат!». Он считал, что суть кино – это процесс, а суть выставки – результат. И был совершенно прав.

А где была отправная точка? Вы пришли к изобразительному искусству не самым банальным образом, как и почему это случилось? 

Александр: Сначала я начал рисовать.

Тамара: Саша был военным. Я — женой военного. Дети выросли, мы стали искать какое-то занятие. Саша нашел первым – начал рисовать. А я все искала, чем бы мне заняться. Когда Саша занялся искусством, я подумала: а почему бы нам это не сделать семейным делом? И пошла учиться. Я закончила Национальную академию руководящих кадров культуры и искусств, я – искусствовед-эксперт.

Мне интересно делать пленэры. И собирать коллекцию. Из работ, которые формируют коллекцию, мы узнаем о художнике, его эпохе, друзьях.

Александр, кто вы прежде всего – художник или коллекционер?

Александр: Когда я занимался бизнесом, в какой-то момент почувствовал, что вот-вот мне станет скучно. Предвкушение того, что станет скучно, заставило меня искать нечто другое. Я никогда раньше не занимался рисованием. Взял карандаш и попытался что-то нарисовать. Если есть желание и энергия что-то сказать, появится способ самовыражения. Живопись выстрелила первой. Я стал брать уроки рисования, знакомиться с художниками, собирать картины – все это свелось к появлению галереи. Теперь я художник и муж галеристки (улыбается). 

Военный и бизнесмен – неплохой бэкграунд для галериста.

Александр: Я еще и юрист по своему второму образованию. 

Не скучаете? 

Александр: Поменять все в жизни – это самое лучшее. Мне хотелось бы все поменять еще раз, и опять получить от этой новой смены удовольствие. Сейчас я проживаю лучшую часть своей жизни, несмотря на все мое «революционное прошлое». 

Тамара: Возможно, боязнь завести твердые привычки стала как раз движком… 

Александр: Я попал в колесо сансары, рутину – каждый год одно и то же. Военная служба – звучит романтично, а на самом деле – от отпуска до отпуска, от дежурства до дежурства, от должности до должности. Да простят меня все военные, художником быть интереснее.

Что вы знали об арт-рынке Украины до открытия галереи?

Тамара: Ничего.

Александр: Мы думали, что он есть, а оказалось, его нет.

Тамара: Поэтому мы и устроили четыре интенсивных пленэра, чтобы каждый год знакомиться с художниками, войти в эту среду. Еще ездили на международные художественные ярмарки, смотрели, каким образом представлено искусство, насколько оно интересно зрителю, какие работы больше покупают.

Это был такой интенсив?

Александр: Наши иллюзии рассеивались быстрее, чем возникали.

Вернемся в прошлое, вы — молодые галеристы. Можете вспомнить свои факапы?

Александр: У меня простая философия: у нас не бывает ошибок. Все, что происходит, – это просто часть жизни. Человек никогда не знает, что — ошибка, а что — достижение. Сегодня что-то может показаться обалденным достижением, через два года на это нельзя будет смотреть без иронии. 

Тамара: На все можно посмотреть с разных сторон. В самом начале у меня был выбор: поступать в мединститут (после того, как я закончила медучилище и отработала положенный срок), или выйти замуж и уехать в Мурманск. В Мурманске не было медицинского института, был только педагогический. Я выбрала второе. Я 31 год замужем. У нас двое прекрасных детей. Мы прожили 13 лет на Крайнем Севере, но вернулись сюда. После возвращения я поступила, уже не в медицинский (нелегко было учиться на стационаре), а в Институт микробиологии и вирусологии. Я — молодая женщина, могу начать все с чистого листа – поменять профессию и все свое время посвятить галерее. Я могу путешествовать. Поэтому — нет, не было факапов.

Александр: Правда, не было ошибок. Это все опыт. Можно назвать то, что было — ошибкой, а можно – опытом. 

Можете продолжить предложение: «Галерея «Белый Свет» научила меня…»?

Тамара: …быть терпимой.

Почему? Потому что сроки срываются?

Тамара: Потому что я научилась принимать современное искусство любым. Таким, какое есть. Раньше я его не понимала. Меня к концептуальному современному искусству привел случай. Однажды, в солнечный весенний день, я шла из спортзала. Вижу – на асфальте лежит что-то очень красивое. Я подумала, что у ребенка с головы слетела заколка из сверкающих стеклышек: «Надо ее поднять и повесить на веточку». Подхожу и вижу кучу собачьего дерьма, облепленного мухами.

Красиво.

Тамара: Очень красиво и концептуально.

Тамара: В моей голове произошла революция, возможно, с этого момента и начались изменения в моей жизни. Когда я работала в больнице, — я общалась с больными. Я должна была проявлять сочувствие, такая там нужна модель общения. В галерее же необходимо не сочувствие, а вникание в то, что хотел сказать человек. Я научилась понимать людей. 

Александр, а вы?

Александр: Галерея «Белый Свет» окончательно и бесповоротно убедила меня, что жизнь прекрасна и удивительна. А дальше все будет еще лучше.

Что влияет на ваше желание показывать картины того или иного художника? Достаточно ли только аргумента «нравится»?

Александр: Быть в особенных отношениям с искусством – это не то же самое, что любить или не любить. Это как если бы меня спросили: «Что вам больше нравится – зима или лето, день или ночь, дождливая или сухая погода?» — я бы не смог ответить. Что-то у нас иногда совпадает – нам это нравится, и мы хотим это выставить, – что-то нам просто кажется уместным. Есть какой-то проект, который нам хочется выставить, например, или из-за состава участников, или — из-за поднятой темы. 

А насколько вы подвижны? Ваши сотрудники (и родственники), сказали, что у галереи есть четкий план на год. Что происходит, когда внезапно из ничего появляется какой-то интересный проект?

Александр: Формально у нас есть план на полтора года. Если говорить о списке проектов и художников, которые предлагают нам какие-то проекты, то наш план часто расширяется (или сужается) во временном отрезке. И, если речь идет об актуальном, о том, что нельзя сделать в другое время, кроме как сейчас, мы находим какие-то возможности. Мы стараемся одновременно и планировать, и быть подвижными, гибкими.

Тамара: Запланированные выставки срываются редко, и обычно не по нашей вине.

Александр: Я бы сказал – по обстоятельствам. 

То есть директор галереи работает как кризис-менеджер? Когда кто-то заболел, и что-то сорвалось, все спасает «портфель идей»?

Тамара: Да, у нас много предложений. На последнем открытии ко мне подошла молодая художница: «К вам не пробиться. Вы выставляете только очень именитых художников». Я ей ответила: «Я не видела ни одной вашей работы, приходите и участвуйте в арт-баттлах, присылайте ваши работы!» И, кстати, неправда, что у нас нет молодых художников.

Александр: У нас полно молодых художников. Если к нам не пробиться, – это же прекрасно. Это не обвинение, а поздравление. 

По-моему, вам самим интересно проводить арт-баттлы?

Тамара: Да, нам очень интересно.

Александр: Мы делаем арт-баттлы, чтобы черпать из них имена. Сотни художников прошли через них.

Какие (кроме арт-баттлов, обычных персональных и групповых выставок, биеннале и триеннале) форматы вами освоены? Вам интереснее с молодыми-неизвестными?

Александр: Международные конкурсы графики. Нельзя сказать, что молодежь, и энергия, и новизна – слова-синонимы. Иногда художники с именем и в возрасте бывают даже более бодры, энергичны, и могут сказать что-то по-настоящему новое.

Тамара: К «Биеннале Левкаса» подтянулось неожиданно очень много молодежи.

Что для вас главное – чтобы вам было интересно, или чтобы вы как галеристы понимали, что эту работу купят, или — серьезное высказывание, которое вызовет разговор?

Александр: Из этих трех достоинств я выбираю все три. 

Тамара: К сожалению, в Украине немногие покупают картины.

Александр: Хорошо, если покупают. Но мы не будем делать что-то сверхважное только для покупки, жертвуя своими творческими или выставочными интересами.

Тамара: Все хотят купить дешево. Но мы не готовы так продавать картины, и не потому, что мы жадные, а потому, что работа художника должна достойно оплачиваться.

Александр: Мы играем не на понижение, а на повышение.

То есть вы на стороне «стоимости» художника?

Александр: Да.

Тамара: Да. Мы говорим художнику: «Слушай, мы не можем продать твою работу за ту цену, которую ты выставляешь в нашей галерее, потому что ты сам продаешь ее дешевле у себя в мастерской. Давай как-то договариваться и продавать за приемлемую цену».

Александр: Это более-менее работает. Тут проблема не в художниках, а в фактическом отсутствии рынка. Тем не менее, мы движемся дальше.

Тамара: Отвечаю на ваш вопрос: в первую очередь нам должно быть интересно. Обязательно должно быть ярко, зажигательно, интересно для разных людей.

Александр: У нас это получается в разной степени: иногда – очень хорошо, иногда – просто хорошо.

Кто вы – консерваторы или революционеры? Как вы себя определили бы?

Тамара: Мы думали, что станем революционерами, но теперь я так не думаю. Смотря в каких вопросах.

Александр: Это условное разделение. Оба определения – это крайности. Мы, как и все в жизни, находимся где-то посредине.

У вас бывает так, что Тамара против, а Александр за?

Александр: Регулярно. Мы во вкусах чаще не совпадаем, чем находим общий язык. Это расширяет наше пространство.

Соглашаетесь друг с другом?

Тамара: Я соглашаюсь, а Саша – диктатор.

Александр: Это неправда. Меня очень легко убедить. Я, в свою очередь, аргументирую свою позицию.

Тамара, какой вы руководитель – терпимый, жесткий?

Тамара: Очень терпимый, демократичный руководитель. Мы тут все взаимозаменяемы, но у нас четкое распределение обязанностей – каждый знает, чем он в галерее занимается.

Александр: Я очень часто повторяю одно правило (оно касается людей, которые вокруг меня): каждый из вас может иметь столько прав и обязанностей, сколько в состоянии потянуть. Хочешь делать все? Попробуй! Но дело будет не в том, что ты делаешь все, а что именно ты сделаешь.

Тамара: У нас так сложилось, что если наваливается очень много работы (какой-то проект подходит к завершению и надо все сделать), то мы становимся плечом к плечу и разгребаем.

Александр: Пашут все.

Тамара: Иначе просто никак.

После того, как вы стали галеристами, что изменилось в вашей жизни?

Тамара: Мы стали гораздо счастливее.

Александр: На два порядка. Пока я не был галеристом и коллекционером, у меня не было никаких шансов, что когда-нибудь что-то из моей коллекции продастся за миллионы долларов. Но я сейчас говорю начинающим коллекционерам одну простую вещь: «Чтобы когда-нибудь вы продали картину условного Леонардо да Винчи за 450 млн долларов, нужно чтобы ваш прадедушка купил ее за 500 долларов. Давайте сейчас покупать за 500, чтобы потом у всех было счастье!»

Что вам понадобилось для того, чтобы вы перестали задаваться вопросом – искусство ли перед вами или не искусство?

Александр: Опыт.

Тамара: Мне понадобилось четыре года, три из которых прошли в Академии. Мы очень много путешествовали по музеям и галереям. Мой преподаватель Ирина Ивановна Мищенко говорила: «Посещайте музеи. Когда заходите в зал, сразу оцениваете, в какое время написаны работы, в каком стиле, направлении, и сколько они могут стоить. Сначала делайте полный анализ работ. Потом подходите к конкретной работе и думайте, правильно вы ее проанализировали, или нет». Даже в зарубежном музее современного искусства порой можно увидеть не достойный объект, а пустой выпендреж.

Александр: Я и сейчас себя не считаю экспертом. Между тем, когда я вообще ничего не понимал и когда я начал понимать хоть что-то, прошло примерно два года. Но это были два года интересного и интенсивного пути. Я учусь быстрее, чем можно это представить. Для меня путь к эксперту – это путь формирования вкуса. Вслед за вкусом начинает появляться понимание того, чем ты занимаешься. Поэтому вкус приходит с опытом, через общение с художниками, посещение музеев.

Тамара: И через посещение тех же барахолок, в Киеве или во Франции. После того, как я выловила там какую-то вещь, я начинаю изучать ее провенанс, печать, клеймо, подписи. Потом на интуитивном уровне ко мне приходит осознание, что я действительно купила стоящую вещь.

Александр: Пару раз Тамара покупала маленькие шедевры, у нее есть чутье.

Вам важна не только достоверность (атрибуция) вещи, но еще и история? 

Александр: Да, мы любим истории, поскольку это некий путь. Я очень люблю иногда попросить друзей-художников написать что-нибудь на картине. Я недавно купил у Олега Денисенко прекрасную работу: рисунок, тушь, перо. Великолепная, изысканная, утонченная работа! И попросил: «Напиши что-нибудь на обороте».

— Что?

— Нарисуй мне крылья! А он не только нарисовал, но и написал на обороте: «Сашко попросив мене намалювати крила». Как вы думаете, работа с такой атрибуцией будет еще более ценна через 50 лет?

Еще бы.

Александр: У нее появляются персональные качества, история, характер.

Суммирую: знание, большое желание, насмотренность, опыт и широкий круг художников, которых вы изучаете и которые оказываются в вашем поле зрения потому, что они вам интересны. 

Александр: Надеемся, что мы им тоже.

Дома обсуждаете работу?

Александр: Я вообще на работе не бываю. У меня нет работы. Я не знаю, что это такое. Это (оглядывается) просто жизнь.

Тамара: Саша прав. Вчера мы шли где-то, я ему говорю: «Саша, у тебя каждая вторая мысль – о галерее». Он говорит: «А у тебя каждая первая».

Можете дать ТОП-5 советов начинающим галеристам?

Александр: Да мы сами начинающие…

Тамара: Будьте жадными до общения с профессионалами художниками, другими галеристами. Ничего не надо отметать, все впитывать. Если не удается запоминать, – обязательно записывайте. Потом пригодится общение, чужой опыт. Если люди что-то понимают в своей профессии, то нужно их слушать. Будьте жадными – узнавайте, что происходит в мире, и какие там есть тенденции. Очень легко отмахнуться: «Мне это не интересно, значит это никому не интересно».

Александр: Надо определиться с целью. Если цель – делать из галереи бизнес, то это на сегодняшний день сверхзадача, на быстрое решение которой можно даже и не рассчитывать. Может, это будет в будущем. Но если ставить себе целью стимул, удовольствие, изменение качества и наполненности жизни, тогда можно в это дело идти и точно не проиграть.

Фото и семейного архива.

Текст: Вика Федорина