Подлинники древнейших икон, сокровища украинской иконописи должны выставляться, их должен увидеть мир — так считает коллекционер и меценат  Игорь Понамарчук. В его коллекции больше 500 икон высокого музейного уровня, их география от Волыни и Галичины до Слобожанщины, время их создания — конец XV—начало XX века. Частный городской музей «Духовные сокровища Украины»  Понамарчук открыл для того, чтобы у всех желающих была возможность увидеть шедевры.

Игорь Понамарчук, врач-кардиолог и коллекционер произведений искусства, рассказал Kyiv Daily о том, как хобби превращается в профессию.

Вы потомственный коллекционер?

— Скорее всего, да. Мое поколение воспитанно при советской власти, никто никому ничего не рассказывал о предках — боялись рассказывать. Уже взрослым я узнал, что мой дедушка был царским офицером, моряком, капитаном второго ранга. Что он тоже коллекционировал что-то. 

Но при советской власти коллекционирование не поощрялось, более того, в 80-е годы нумизматов сажали в тюрьму. Это сейчас монетки собираешь? — пожалуйста. А тогда — незаконное обращение драгметаллов. Коллекции забирали, а владельцев сажали. Если при советской власти ты покупал икону, то должен был по закону пойти в милицию и зафиксировать. Я этого не делал, конечно, но такое было. 

С чего началось коллекционирование?

— Начал коллекционировать с семи лет, это я точно помню. 

Все началось со  значков. Потом были марки, потом — книги. Была мода на книги. Это было давно, около сорока лет назад. Был бум, тогда выпускали «Графиню де Монсоро», «Трех мушкетеров» — тираж три миллиона, и еще детективы. Их, конечно, собирали. Я любил «ЛитПамятники» и «Библиотеку античной литературы». Это была высшая степень для интеллигентских собраний, и, конечно, альбомы по искусству, и книги по искусству, например Борис Виппер «Итальянский ренессанс». С последним выездом наших соотечественников-евреев, рынок книг обвалился. И я начал собирать монеты (царские, серебряные), это были 1980-е. Тогда их было обилие, это был рай. То есть, на слетах (так называемых сходках коллекционеров) если повезет, можно было за день заработать тысячу рублей, три тысячи рублей! 

Не было каталогов, только какие-то перепечатки Петрова, еще дореволюционные. Я был начинающим, а тема — невероятно интересной. Культура коллекционирования была  такова:  золотые червонцы шли на зубы, им другого применения  не находили. Хотя и среди червонцев есть уникальные по редкости монеты. А платиновые монеты, которые на зубы не годились… бывало, что шесть рублей платины сбивали молотком, делали грузило на удочку. Такая монета стоит  десятки тысяч долларов. Был случай,  наверное, в начале 70-х: собирались, в университетском Ботсаду кто-то откопал  клад,  ведро серебряных царских монет, времен Петра и Екатерины. И  мой приятель Гурам Небиеридзе, как самый уважаемый (чемпион мира по борьбе) выбрал из этого ведра семь монет, купил их по  рублю. Каждая из этих монет стоит  сейчас от $300 тысяч и выше. Вот такие были золотые времена. На Евбазе после войны можно было Тициана купить, Рубенса, да что хотите. Это вкратце о коллекционировании и том времени. 

Когда у вас определился фокус коллекционирования — иконы, соцреализм.  И что было в начале?

 — Первые две иконы я купил,  когда мне исполнилось 33 года. Я человек верующий… Я помню эти иконы, никакой ценности они не представляют. А летом 1994 года я купил две парные украинские иконы. Это было невероятно. Дело в том, что при советской власти эти иконы все прятали — они же уничтожались. Украинская школа иконописи уничтожалась. Любой специалист  вам скажет, что на сто западно-украинских икон, счастье купить одну центрально-украинскую — Житомир, Чернигов.

Я купил эти две иконы, потом еще что-то,  сделал первую выставку, и она оказалась мощной и удивительной. Когда скопилось штук 50 икон, я понял, что все, я уже занимаюсь этим. И стал целенаправленно покупать украинские иконы, и сделал это вовремя — сейчас их купить нельзя, вообще — их нет в продаже. То, что сейчас предлагают — формально украинская икона, она может быть  даже иконой XVIII века, но не представляет художественной ценности.Но ведь иконы нужно не просто покупать  — их нужно сохранять, их нужно реставрировать. Я отреставрировал две тысячи икон, своим коштом. І врятував для України від загибелі Сорочинський іконостас. Кроме меня, никого не нашлось для этого Святого дела. Слава Богу, что мне выпала эта честь!  

Наверное, в 1998 году  у меня появилась мысль: надо, чтобы эти иконы видели люди.  Я ведь и не представлял, что такое есть, и все специалисты, которые приезжали смотреть мои иконы, были поражены. 

Иконы просто стояли у меня в доме, штабелями, я их иногда проглядывал —  половину не узнавал,  и удивлялся — такая красота, где я ее взял? И я стал искать место  для музея. Мне удалось построить музей на этом месте, здесь стоял Андрей Первозванный. Рядом его церковь. Правильное место!

Киевский врач, Давид Лазаревич Сигалов,  тоже был коллекционером.

— Я имел счастье бывать у него дома. Оказалось, у него только на пять альбомов больше, чем у меня.  Он их собирал на 10-20 лет дольше.  И жил он в коммуналке, и у него сверху до низу было все заставлено.  И последнюю свою коллекцию он подарил Киевскому музею русского искусства. 

Вы как и он, врач. 

— Врачи тогда были интеллигентными людьми, сейчас врачи — разные. 

Есть что-то в профессии врача склоняющее к собирательству?

— Несомненно. Я бывал не только у Сигалова, я бывал у других профессоров, и частенько видел эту домашнюю, ковровую развеску. Тогда ведь не было квартир по триста метров. Даже приличная профессорская квартира была в три комнаты, 48 метров, это было круто. 

Так вот, большинство, не только были коллекционерами, но еще и приглашали домой студентов, поили чаем, кормили пирожными, просто кормили. Медицина, если ты не жлоб, ставит тебя на высокий уровень понимания жизни во всех ее аспектах. Я дружу с кардиологом Ильей Николаевичем Емцем, он приходит ко мне, что-то приносит, показывает, мы вместе радуемся, что-то обсуждаем. А к нему приезжают выдающиеся хирурги со всего мира, все «помешаны» на искусстве. Я считаю, что одна из граней нормальной человеческой жизни — тяга к красоте и жизнь в окружении предметов искусства.

Что значит для вас ваша коллекция? Это инвестиция или большое удовольствие? Исследование? Новые знания?

— Начнем с последнего. Это исследование, потому что я часто где-то роюсь, ищу источники, куда-то пишу письма, мне отвечают и я открываю интересные для себя моменты. Коллекционирование, особенно в моем возрасте, когда застолья  и прочие виды досуга абсолютно не интересны,  —  это великое счастье, это интерес и любовь к жизни.  И, одновременно, инвестирование, т.к. покупая картину или икону за одну сумму, в дальнейшем мог продать в 500 раз дороже. Не потому, что я плохой или потому что все  глупые, а потому что вырос рынок. Наш рынок начинал понемногу приобретать европейские черты, и сейчас все было бы иначе, если бы не кризис 2008 года и политическая ситуация в стране. 

Коллекционеры — это такое братство, профсоюз?  

— Нет. Это уж никак не братство. Многие из моих коллег, антикваров-коллекционеров, в свое время занимались недобросовестной конкурентной борьбой. Для Запада это абсолютно не характерно.

Коллекционирование в 70-80-е годы, в 90-е и сейчас — это разные вещи?

— Абсолютно разные, после распада СССР, когда стали выезжать в Европу, что-то видеть, что-то понимать, сюда направился значительный поток  живописи XVII-XVIII вв. В 70-х этого товара почти не было. Про нумизматов я вам рассказал. Что тут за рынок, если сразу в тюрьму.  Потом был прекрасный период, наверное, с 2004 по 2008 год, когда произведения наших художников Глущенко, Примаченко, Васильковского, Пимоненко и многих других… начали хоть как-то расти в сторону цивилизованных цен, отражающий высочайший уровень их мастерства. 

Существует ли разные типы коллекционеров и к какому типу вы бы себя отнесли?

 — Никогда не думал о типах коллекционеров. Разные люди что-то разное коллекционирует. И сами типы людей разные. Я ориентируюсь и принимаю решения молниеносно,  поэтому довольно часто обгоняю других. Вот вещь в продаже, — кто-то думает, что-то крутит, другой не может купить сегодня, ему дня два нужны для того чтобы подумать и принять решение. Я покупаю сразу. 

И я хотел бы подчеркнуть: у нас есть коллекционеры, с недорогими коллекциями в денежном эквиваленте. Это — люди, которые всю жизнь собирают открытки, медали своего города, еще какие-нибудь артефакты. И они достойны уважения, просто потому, что делают это доброе дело.

Что бы вы посоветовали начинающему коллекционеру?

Сначала начинающему надо, это через таких «зубров», как я:

Первое: выбрать направление собирательства, их может быть несколько.

Второе. Найти выходы на потенциальных продавцов. Сейчас на рынке никто ничего не выставляет и не продает. И покупать по ценам завтрашнего дня, то есть на 10-20% дороже нынешнего рынка, который не только достиг дна, но пробив его – падает дальше. Ситуация такова, что если Украина встанет на ноги, то цены вырастут невероятно, если нет – то и потерь, вообщем, никаких.

Во всем мире, в том числе и в Украине, подавляющее большинство раритетов навсегда осели в коллекциях,  —количество супербогатых собирателей постоянно увеличивается. И скажем, продажа на мировом рынке картины стоимостью свыше $100 млн уже никого не удивляет. А стоимостью до $50 млн — обычное дело. К сожалению, для Украины это пока нонсенс, к сожалению. Потому что — Третье —  Золотое правило арт-бизнеса гласит: кто покупает, тот всегда в выигрыше.