Из воспоминаний доктора медицинских наук, профессора Любови КОГОСОВОЙ (1921-2020). Отец.
Отец мой – Соломон Наумович Вайсблат родился в января 1888 года. До 16 лет русского языка он не знал, т.к. учился только в хедере, а в доме раввина говорили только на еврейском языке. В 16 лет папа нанялся к какому-то богатому еврею учить его сына Талмуду, а на заработанные деньги стал изучать русский язык у местного учителя. К этому времени семья деда переехала в Киев, но, однако, право жительства в Киеве имели только дед с бабушкой и младшие дети, а старшие братья весьма часто удирали через балкон (семья жила на 2 этаже, но там сбоку лестница), когда ночью или днем их посещали городовые.
Итак, отец выучивши русский язык настолько хорошо, что был всю жизнь абсолютно грамотным, но говорил с ярко выраженным еврейским акцентом, что раздражало дирекцию института и Министерство здравоохранения Украины и всех медиков не евреев. Такой национальный акцент в русском языке я наблюдала у иностранцев и жителей других республик (в основном среднеазиатских) Советского Союза. Все, кто не учился в русской школе, будучи даже весьма образованными людьми, говорили с выраженным национальным акцентом. Но это отступления, а отец выучивший русский язык, поставил перед собой цель: сдать экзамен на аттестат зрелости, чтобы иметь право поступить в Университет. Экзамены он сдал блестяще, но получить высшее образование, поступить в Университет в царское время еврею было нереальным, принимали в Университет и институты только 3% евреев. Только старшему сыну раввина можно было получить высшее гуманитарное образование, а остальным это было невозможным. Поэтому старший сын раввина — Владимир смог учиться в университете в Германии, а отец занялся самообразованием: много читал и одновременно начал работать санитаром в больнице. Затем грянула Первая мировая война и по решению царской семьи, все кто добровольно пойдет воевать, получат возможность получить затем специальное среднее образование. Мой отец воспользовался этим правом и пошел на фронт солдатом, а после окончания войны, получил разрешение поступить в среднее медицинское училище (Екатеринославское-Днепропетровское стоматологическое училище). К окончанию училища грянула революция, а отец, наконец, осуществил свою мечту и смог поступить на медицинский факультет Киевского Университета. Нет необходимости писать, как он учился, — учеба захватила его полностью. В начале он серьезно увлекся цитологией под руководством профессора Кронтовского, но тот тяжело заболел, а отец на последнем курсе переключился на хирургию.
Тут надо вспомнить рассказ отца о блестящем хирурге и педагоге Иване Александровиче Завьялове. Он был не только великолепным ученым и диагностом, но и очень интересным человеком. С 1920 года он заведовал кафедрой госпитальной хирургии, а с 1934 – общей хирургии.
Объединив вокруг себя способную, жаждущую знаний и овладевшую уже хирургической техникой молодых людей, он практически создал в Киеве разнообразные школы хирургов, дав каждому из упомянутых врачей направление для дальнейшей работы.
Так, Новицкий возглавил торографическую анатомию, Свенсон отоларингологию, Дудко – ортопедию, Пивоваров – брюшную хирургию. Отцу он поручил разрабатывать хирургическую стоматологию, а этой специальности ни в Украине, ни во всем Союзе еще не было.
Отец на всю жизнь сохранил о Завьялове самую светлую память. Завьялов умер от инфаркта в 58 лет. Он был привлекательным внешне, очень любил женщин, был несколько раз женат, а его дочь от последней молодой жены, появившиеся уже после его смерти, имела внучку. Я пишу об этом потому, что судьба свела меня с этой внучкой в Лаборатории иммунологии тубинститута. В начале Ира Круглова (так звали внучку) подавала научные надежды, но после развода с мужем у нее появились психические расстройства и она ушла на пенсию.
Отец окончил институт в 1922 году и, через 10 дет, он уже был доктором медицинских наук, профессором, заведующий кафедрой челюстно-лицевой хирургии Киевского института усовершенствования врачей. Отец был одним из первых ученых-стоматологов, кто заинтересовался ротовым сепсисом. Он доказал, что околочелюстные гнойные процессы являются результатом перифокального остеомиелита. Результатом исследований и наблюдений отца явилась монография «Остеомиелиты челюстей».
В 1938 г. он стал главным стоматологом Министерства здравоохранения Украины и заместителем директора института по научным работами. Он разработал новые методы местной анестезии – проводниковую анестезию в челюстно-лицевой хирургии. Он заведовал и такой же кафедрой челюстно-лицевой хирургии Киевского лекционного института, а с 1938 г. он был деканом этого факультета до своей смерти.
В 1965 году он стал председателем научного общества стоматологов. Большое значение имеют работы отца, посвященные челюстно-лицевой травме и ее последствиям. Он автор 119 научных работ и 4 монографий, из которых наиболее известная монография «Проводниковая анестезия», выдержавшая 7 изданий. Известны также работы отца по истории стоматологии в Украине.
Отец, не смотря на его талант и энергию, был неоднозначным человеком. Он был деспотичным и истеричным человеком, проявлял вспышки гнева, что отчасти можно объяснить нервной обстановкой в институте, где к нему всегда придирались и издевались из-за его еврейства. То говорили, что он особо доброжелательно относится на кафедре к сотрудникам-евреям, врачам и молодым ординаторам. Так, например, преподаватель кафедры истории партии, возглавляемой антисемитом Ивановым-Потемкиным, еврей Крикунчик, жалкий, презираемый даже в своей семье, доказывал, что он видел как отец давал Голде Меир деньги для Израиля, в то время такое действие, учитывая отношения с этой страной, было достаточным для привлечения отца в КГБ. Самое интересное – это, то, что отец Г. Меир не знал и не видел. Отец был очень умным человеком. Его высказывания и советы служили мне основаниям для поведения и творчества.
Отец, кроме стоматологии, увлекался искусством и собрал вполне интересную коллекцию картин известных русских и украинских художников. Так до войны у нас были работы Репина, Коровина, Шишкина, Сомова, Крыжицкого, обоих Маковских, Бенца и других русских художников, а также произведения Труша, Зарубина, Нилуса, Пимоненко и других авторов украинской школы. В эвакуацию отец почему-то взял только один пейзаж Крыжицкого, вероятно потому что эта картина была представлена в монографии об этом художнике. После войны отец также был известен как истинный коллекционер.
Помню мои страдания, когда папа после второго инсульта превращался в инвалида. Я жутко переживала, когда этот энергический, разумный человек превращался в немощного старика. Это было очень больно.
На Kyiv Daily будут выходить главы из воспоминаний известного врача Любови Когосовой, дочки ученого, внучки раввина — о себе, о времени и семье.
НА ФОТО
Любовь Когосова родилась в 1921 году в Киеве в семье выдающегося украинского ученого-медика, проф. С. Н. Вайсблата и является внучкой Главного духовного раввина Киева Н. Я. Вайсблата. Посвятив себя медицине, Л.С.Когосова начиная с 1940х гг. работала в киевском Институте физиологии НАНУ, а до 1998 в Институте фтизиатрии и пульмонологии АМНУ. Профессор Любовь Когосова – автор 500 научных трудов и соавтор десяти монографий, она подготовила множество докторов и кандидатов медицинских наук.
