Говорит Антон Логов. Его называют самым плодотворным молодым художником — обе характеристики, безусловно, верны: он действительно, молод; и только этой весной и только в Киеве (были еще Луцк и Львов) прошли три выставки с его участием — он был художником выставки «Полеты во сне и наяву», и затем друг за другом открылись две персональные — «ҐРУНТ» в Я Галерее  (последний день работы выставки — 5 июня) и «Віддзеркалення» в Шоколадном Доме. На кураторской экскурсии мы и поговорили.

Трудно, когда две выставки открываются практически одновременно?

― Это незапланированная активность. Одна из них должна была открыться еще месяц назад, 14 апреля в Я Галерее,  а эта, не учитывая карантин, должна была открыться спустя месяц здесь. Все развивалось логично, но случился карантин. В Я Галерее выставлена  совершенно новая серия моих работ, которые я готовил именно для помещения этой галереи, на заданную тему. А здесь ― ретроспективная выставка, которая складывается из моих работ последних 10―11 лет.

Своего рода отчет?

― Не отчет, скорее лаборатория, мне хотелось посмотреть на свои работы и выстроить в более-менее правильном порядке. Это не означает, что все идет по возрастающей хронологии: 8, 9, 10 лет. Все перемешано и следует  структуре выставки ―  тому, как все ложилось по цвету, пластической визуальности, поверхности, формату. И первый зал мне нравится: практически один формат работ. Там выделяется  один красный цвет и как бы растворяется, идет движение в следующий зал. Тут работает режиссура самого пространства. Мы два дня с утра до вечера выстраивали и крутили эту выставку. Единственное, что я действительно придумал специально ― инсталляцию site-specific во втором, среднем зале. Покрасил деревянные планки, привез разобранными. И здесь мы собрали эту работу с зеркалами.  А третий зал  — следующая история работ.

Для вас эти истории очень ведь важны. Вы были художником на выставке «Полеты во сне и наяву», которую курировал  Андрей Алферов. Вы рассказывали Балаяна через свои инсталляции. То есть вокруг любой работы, инсталляции, выставки есть своя история. Как вы переходите от одной к другой?

― До сих пор продолжается очень интересная работа с проектом «Полеты во сне и наяву». Только что вышла книга, которая поставила какую-то запятую в этой работе. Я надеюсь, что этот проект будет продолжаться в еще каких-то своих трансформациях. Эта работа, с «Полетами» ― специальная, она менялась и формировалась в процессе и на месте: что-то дополнялось прямо в зале, что-то оговаривалось, что-то кого-то не устраивало. В итоге все получилось, и это было прекрасно. Но все-таки — это мир Балаяна, в который ты пытаешься дополнить сегодняшним днем.

Но вы его по-киношному проиграли?

― Да. А может быть — театрально. Сергей Проскурня был на открытии, сказал: «Я чувствую здесь театр, игру сегодняшнего дня».

Еще бы! Пройти сквозь стог сена.

― Это было здорово, что интерактивные игровые вещи не то чтобы заставляли окунуться… И все же де-то ты растворялся в этом мире. И эти занавесы ― практически белые, туманные, где-то ты акцентируешь внимание на деталях, где-то — чувствуешь запах сена. Все это – режиссура целой команды людей. Я художник, но работаю с командой творческих людей, которые меня дополняют. В итоге этот проект звучит очень разносторонне. 

А здесь, на выставке в Шоколадном Доме —  моя личная история, которую я знаю как никто другой. Да, и здесь была команда организаторов, кураторов, но все-таки  тут ты решаешь, где и что делать. И ответствен за все только ты.

Вы сказали, что это не отчетная выставка.

― Мне не нравится понятие «отчетная выставка». Когда я учился в училище, потом в академии, это называли по-другому: «просмотры итоговые», «просмотры полугодичные». Отчетность ― это оценивание. А я не жду оценки. То есть, если она есть, я рад, но я не делаю выставки ради оценки. Мы говорили как-то  с художником Юрием Денисенковым о том, что «художник ― это путь самурая». Есть путь, ты идешь по нему, понимаешь, что это твое и просто движешься дальше это. Ты ищешь что-то интересное и новое. Когда я делал инсталляции, я не понимал, как они будут смотреться. А самый интересный процесс ― формирование, когда ты работаешь над экспозицией. Это кайф, когда ты приходишь, у тебя в голове картинка, но в итоге ты понимаешь, что это перерастает в другую историю ― более интересную, содержательную, выразительную, которая захватывает и ведет тебя сама. Она заставляет тебя думать по-другому. Это мышление ― бесценно, нигде этого не найдешь, кроме как в самом процессе формирования и создания на месте какого-то site-specifiс. Это работа, а не сухая ретроспектива ― с подписями, годами, отчетами. 

Зрители, не зная истории, думают, что это свежая история, и это тоже здорово. Если ты рассказываешь, то они удивляются. Но потом начинают думать в каком-нибудь другом порядке: «Это действительно очень разносторонне: разные истории, разные концепции соединились в одном слове «Віддзеркалення»».

Антон, художника формируют накопленное: учителя, то, что он увидел, какие-то школы, это безумное количество влияний. Как во всем этом оставаться самим собой?

― Это важный вопрос. Влияние тебя либо ломает, ты теряешь личность, либо формирует. Любой художник ― отдельный мир, уникальный взгляд на какие-то вещи. Я все время ищу в себе и формирую эту уникальность. Я знаю, что это такое не понаслышке.  Я учился в Одесском училище, мне ставили двойки, потому что некоторым преподавателям становилось плохо  из-за моих работ, это из-за возраста, непонимания, закрытости, зашоренности какой-то. Я прошел это. С моим первым преподавателем Наталией Мартынюк у меня часто бывали разногласия, но она меня ценила и говорила, что я «какой-то самородок». Но тем не менее, и она пыталась подшлифовать  меня немножко под какой-то понятный канон, под какие-то вещи, которым ее научили. Канон — это хорошо, но в какой-то момент ты понимаешь: либо ты это слышишь, но делаешь свое, либо ты слышишь, слушаешься и повторяешь. Эту развилку все проходят в одиночку.

Училище мне очень много дало, прекрасными, в смысле образования, были лекции. Например, лекция по истории искусств Григория Палатникова, детского художника. Я больше ни от никого не слышал таких историй никогда — ни в Киеве, ни в Париже. Я считаю, что в этом плане мне повезло. То, что мне говорила Наталия Мартынюк, первый мой преподаватель, я больше нигде не слышал. 

Я приехал в Киев, поступил в Академию. И потом хотел уйти оттуда с первого курса, но не ушел, потому что у меня появились друзья, окружение, да и я понимал, что у меня не было какого-то кардинального решения. Я смирился с тем, что мне за просмотры ставили двойки. Хотели выгнать из академии, профессура собиралась и решала, что со мной делать. В итоге кто-то вступился. И сказали: «Можно пересдать». Я пересдал на четверки. И понял, что больше ничего своего показывать в Академии не буду.

Я работал «в стол», какие-то вещи делал для себя. Общался с друзьями, показывал им, каким-то знакомым. Постепенно у нас формировалась группа людей, которая организовала художественную группу «Погляд». Мы сделали первую выставку в Академии, потом за пределами Академии, арендовали зал, после чего нас пригласили (из «Фонда сприяння розвитку мистецтв») поехать в Венецию. В 2009-м году мы с друзьями выехали в Венецию, по дороге познакомились с Павлом Гудимовым, Игорем Яновичем, множеством людей культуры, музыкантами, искусствоведами. Это было путешествие по Европе: Будапешт, Вена, Флоренция и финальная точка — Венеция (Венецианское биеннале, 2009). И тут мои расхождения ― с образовательными программами, с моими поисками чего-то нового, свежего взгляда ― сошлись в одной точке. Я  увидел и понял,  как разносторонне можно говорить об искусстве. 

Потом мы начали работать с Пашей Гудимовым. Там же, в Я Галерее, познакомился с Андреем Алферовым, у которого там работал киноклуб, и еще со многими людьми, с которыми я общаюсь и поддерживаю творческие, приятельские отношения до сих пор. 

Что характеризует художника Антона Логова ― фактура, сюжеты, темы?

― Фактура, сюжеты, темы ― прекрасно, но это как бы внутри какой-то истории, внутри какого-то проекта, внутри какой-то линии, отдельной картины. Некоторые художники могут говорить, что меня очерчивает тема жизни, или тема пути. Я к этому проще отношусь и, может быть, более открыт к чему-то новому. Я — не исполнитель какой-то темы, но тема поиска абстрактного языка мне интересна. Я считаю, что ничего не закрыто, абстракция состоялась, свернулась, так сказать, и дальше нет смысла в этом направлении двигаться. Может, это уже не абстракция, а какие-то вещи, граничащие с медитативными, даже терапевтическими практиками, с какой-то кинематографичностью, поэтичностью.

У ваших абстракций всегда есть история.

― Может, она связана с политичностью. Политика ― это скорее про время, а не про социум. Поэтому в абстракции можно сказать об этом своим индивидуальным языком. А люди приходят и видят совсем другое. И это отлично, я всегда открыт к этому. Менее всего мне интересно смотреть на работы и думать: все, дальше  тут у тебя нет движения. 

А вам важен диалог?

―  Я всегда с интересом… Иногда я смеюсь, иногда удивлен каким-то вещам, но диалог — это здорово, вообще прекрасно. Этот человек ставит тебя, твои представления о мире  с ног на голову и говорит: «А я вижу так».

Бывает ли так, что вы участвуете в этой коммуникации и что-то продолжается?

― Да, мне очень нравится общаться со зрителями. Меня это наталкивает на какие-то следующие…

Сюжеты?

― Не то чтобы сюжеты…

Ответочка?

― Может, это и собирается там постепенно, но не сразу в открытую проявляется: вот что тебе сказали, и вот —  ты уже что-то сделал. Просто интересно само общение. Это же самое живое что у нас есть.

Антон, про путь самурая — этот путь все принимают в меру своей творческой свободы.

― Ну да, это решение. Самурай ― это ответственность. Он сам решает, когда ему уйти  и что сделать. Я за самостоятельный взгляд. Конечно, в условиях нашего мультидисциплинарного мира и векторного интернета говорить про уникальность смешно. Но я все-таки за какую-то обозначенную позицию личности, которая сейчас, кстати,  утрачивается. Наше искусство похоже на французское,  французское похоже на еще одно. С одной стороны, это классно ― рефлексия, «віддзеркалення», мир без границ, ты художник и человек мира, с другой ― какая-то вещь должна тебя отличать от других художников. Я не задаю себе это как самоцель. Чем более ты искренен, тем меньше ты теряешь.

Не так давно прошла премьера балета Виктории Полевой «Зеркало». Зеркало ― это богатая тема: и отражение, и отрицание, и уход.

― Ну да, сразу вспоминается фильм Тарковского «Зеркало». Кстати, этот фильм — возвращение режиссером себя в детство и воспоминания. Эта ретроспективная линия в «Зеркале» очень хорошо и удачно прослеживается.

То есть «Зеркало» не как отражение, а как воспитание, сохранение себя?

― И как понимание себя.

Возможно.

Что, кроме живописи, формирует художника Антона Логова?

― Мне всегда нравилось кино. Поэтому я работал и над «Тенями забытых предков» и с Андреем Алферовым у меня прекрасные отношения. Мне интересно авторское кино. 

В проектах, которые сейчас открыты в «Я Галерея», одна из сторон ― музыка. Музыка не как развлекательный момент, а как группа Melting Clouds. Мы с ней сделали уже несколько проектов. Дима Левченко, увидев мои последние работы, попросил их выслать. Он специально написал два звуковых трека, что-то наподобие современного Pink Floyd. И эта авторская музыка очень здорово ь попадает в то, что я делаю визуально.  

Литература мне интересна тоже. Я не ограничиваю себя чем-то. Прочитать какую-то книгу специально, чтобы сделать какой-то проект ― нет у меня такого. Просто я периодически читаю, хожу по музеям. Слушаю музыку, всегда. В юности у нас была группа, я играл на барабанах, музыкальную школу закончил, но это не было самоцелью. Это было параллельное образование. Поэтому звук, музыка ― это мне очень близко.

Когда вы приступаете к работе, когда у вас пустой холст, вы включаете музыку?

― Я всегда работаю с музыкой.

С чего все начинается?

― Я вхожу в мастерскую, вешаю ключи, включаю свет и музыку. Не буду говорить, какая конкретно музыка звучит, но  мне это важно, меня это формирует изнутри. Дома у меня всегда музыка звучит.

Жанрово какая ― классическая, рок?

― Разная: и классическая, и рок, и авторская (в частности, Melting Clouds). Это, конечно, это не развлекательная 

Где в Киеве вам нравится бывать?

― Мне нравится Подол: очень близко к Одессе и Львову. Эти новые районы ― очень депрессивные. Мне не очень нравится, как они застраиваются и меняются. А все старые районы мне очень близки.

Текст: Вика Федорина

Фото: Ольга Касянюк